Меньше
всего я хочу, чтобы кто-то сейчас припоминал это.
Как я стоял на коленях.
Как погибал, зачарованный яркими,
зелеными глазами Хмельницкой.
Как понял в ту секунду, что
смертельно хочу эту дрянь. Что все что угодно сделаю, лишь бы заполучить её
себе.
Да-да,
я отдаю себе отчет, что это несколько странно, проникаться подобными желаниями
к женщине, над которой я очень жестко подшутил. Тем веселее. Не люблю простых
задач, если честно.
Одно
только бесит самым лютым образом— в раздетом виде Ирину видело слишком много
народу. Это что мне теперь — половину мужского персонала в фирме менять? Не
очень-то это круто по отношению к корпоративному духу. Но тут либо менять, либо
убивать…
К
воротам во двор тем временем действительно подруливает серый Рено с шашечками
такси.
Карета
подана, Золушка, вали домой!
И
Ольга с минуту стоит за моей спиной и тихонько хнычет, поскуливает как побитая
собака. Я не веду и бровью. Приговор для неё обжалованию не подлежит. Не хочу я
её. Вот не хочу, и все.
У
меня, в конце концов, ясно обозначилась цель. Длинноногая наглая горячая цель,
которую очень приятно будет скрутить в бараний рог.
Хмельницкая
будет смотреть мне в рот. И работать своим ртом мне во благо она тоже будет.
Отработает каждое свое оскорбление, каждый миг, когда смела ломаться. Я
представляю это — и хочу этого, ужасно хочу.
—
До понедельника, да? — пищит Ольга. Она, что, все еще надеется, что я её
остановлю? Боже, я как-то хреново прорабатываю образ черствого мудака, надо
проработать эту линию, чтобы была четче.
—
Привет мужу, — ухмыляюсь я.
Ольга
встряхивает обиженно волосами и цокает каблучками в сторону машины. Ну
наконец-то, отчалила. Я уж думал, придется красную ковровую дорожку ей
расстилать.
Вообще
— надо было доверять чутью. Ведь не собирался же пялить именно Ольгу сегодня.
Собирался же взять кого-то из новеньких, еще не тронутых девочек из службы
обзвона клиентов.
Кто
знал, что меня так заклинит на главной стервозине из моей бухгалтерии? Скажи об
этом мне кто-нибудь утром — я бы поржал. А вот сейчас — мне уже как-то и не до
смеха. Сейчас мне нужна линия поведения, да такая, чтобы Ирина сразу ощутила
свое место и перестала кочевряжиться.
Ольга
наконец-то исчезает, и я остаюсь уже наедине с собой.
С
мыслями. С собственной досадой, которую никуда не получается деть.