Однако я продолжал исправно поднимать и опускать зажатый в
кулаке инструмент, откусывая от длинного мотка одинаковые кусочки.
Для меня все эти неприятные ощущения на контрасте с незаживающими
следами демонических зубов и когтей, пылающих на моей душе,
казались едва ощутимыми. Вот только юное тело, перенесшее к тому же
совсем недавно тяжелую травму, оказалось не настолько стойким, как
мой дух.
Закономерным финалом моего рвения стало то, что Эпимос вынес мою
бесчувственную тушку на свежий воздух, потому что я попросту
потерял сознание. После тягучего жара натопленной кузни теплые
ласки полуденного солнца показались мне едва ли не грубыми
морозными оплеухами. От резкой перемены температуры, я тут же
пришел в себя, распахивая глаза. Но стоило мне осознать, что меня
держат чьи-то руки, так сразу же инстинкты загнанного грешника в
очередной раз перехватили у разума контроль над телом.
К тому моменту, когда в голове хоть немного прояснилось, я уже
стоял, по-звериному сгорбив спину и согнув колени, напоминая
испуганного волчонка. Я готовился к яростной схватке за свою новую
жизнь. Жизнь, которую я только начал вкушать заново, настоящую цену
которой познал…
Но на меня никто не собирался нападать. Постепенно в голове
прояснилось, и я понял, что здесь по-прежнему никого не было,
помимо Эпимоса. И сейчас он испуганно замер, глупо уставившись на
зажатое в детском кулачке зубило.
– Сын? – Осипшим голосом позвал он меня, не сводя взгляда с
направленного в его сторону острия инструмента. – Данмар, ты чего?
Это же я…
– Прости… отец, – выдавил я из себя, едва не
поморщившись, из-за того, насколько чужеродно прозвучало это слово
из моих уст. – Мне снова привиделся кошмар…
Кузнец знал о том, что я часто вскакиваю с криком посреди ночи,
поэтому лишь понятливо кивнул, примирительно выставляя ладони.
– Хорошо, тогда может быть ты отдашь мне зубило?
– А… конечно… – я смело подошел к великану, вручив ему
инструмент, но снова непроизвольно вздрогнул, когда моя рука
коснулась его мозолистой ладони.
Это не укрылось от внимания Эпимоса, и он воззрился на меня с
невероятной тоской в глазах.
– Ты изменился, сынок… – грустно покачал он головой. – Ты стал
совсем другим…
– В каком смысле? – Настороженно отозвался я, украдкой начиная
присматривать пути для бегства. Просто на всякий случай…