Она знала одно — Грег становился её наваждением, таким же, как прежде были замки, видимые ей одной. Грег вытеснял их из снов Кейтлин как завоеватель, чужой на этой земле — и в то же время родной.
Наяву же Кейтлин почти не видела его. Приходилось довольствоваться видениями, такими же короткими и эфемерными, как и сны — то мелькала в просвете домов чёрная тень, и Кейтлин казалось, что это Он, то взвизгивал мотор машины вдали — и Кейтлин дорисовывала в воображении чёрный Крайслер, который видела всего только раз.
Всё чаще домой она ходила пешком, потому что так у неё было на сорок минут больше — сорок минут времени, которые она могла представлять, что Грег идёт следом. Ловить всполохи теней в проулках и прислушиваться к таинственным звукам города — предрассветного и ночного. Заставлять себя верить, что это Его шаги.
Жажда становилась всё нестерпимее день ото дня, пока Кейтлин не подумала однажды, что сходит с ума.
Она остановилась на краю моста, сверху вниз глядя на Темзу и покачиваясь с носка на пятку. Вода манила, обещала охладить жар, пылавший в голове.
Кейтлин резко вскочила на парапет и замерла, вглядываясь вниз. Голова кружилась, но это чувство было настоящим, и она наслаждалась им, пьянела от него.
Потом запрокинула голову и посмотрела вверх. В первую секунду она не увидела звёзд — только бесконечный чёрный купол, опрокинувшийся на неё. Но стоило постоять так чуть-чуть, вглядеться внимательней — и купол начинал медленно кружиться, словно гигантское сито, открывая за собственной гранью холодные голубые огоньки.
Кейтлин почувствовала это вращение и скривила губы в усмешке, поняв, что теряет контроль над телом, улетает в эту бесконечную пустоту.
— Я прыгну! — крикнула она, и в эту секунду действительно верила, что прыгнет, оборвёт это всё одним шагом, избавится от необходимости просыпаться по утрам и видеть серое небо, затянутое смогом — а там, по ту сторону, может быть, снова увидит звёзды. —Слышишь, я прыгну, если не увижу тебя! — крикнула она громче и занесла ногу над пропастью, приготовившись шагнуть вперёд.
Она уже почти оторвалась от земли, когда сильные руки перехватили её поперёк туловища, и Кейтлин обнаружила себя прижатой к мужской груди. Заклёпки на куртке больно впивались в тело сквозь тонкую ткань рубашки, но даже это было правильным и родным.