И вот эту структуру Коле удалось
пробить и получить утвержденную повестку. Конечно, полностью все,
что мы планировали, в нее втиснуть не удалось — например,
вычеркнули комиссию по кооперативной пропаганде. На удивление,
прошли почти все «мастер-классы» — доклады для заинтересованных лиц
по разным аспектам работы артелей. Я ввел такой новый формат в
надежде, что практические занятия, как мы их наименовали, вызовут
меньше возражений, чем заседания всяких там комитетов, так и
вышло.
Вторым чудом было то, что фон Мекк
какими-то своими хитрыми путями представил программу съезда на
одобрение московскому генерал-губернатору. Я так полагаю, что он
просто сумел, что называется, «подсунуть на подпись» — великий
князь был скорее церемониальной фигурой, нежели хорошим
администратором. Но, как говорится, «и так неплохо вышло» и эта
подпись нам потом очень пригодилась.
Третьим — место для проведения
съезда. Помещения на сотню делегатов и полсотни-сотню гостей в
Москве найти можно было — и «свадебные дома», и Охотничий клуб
сдавали свои помещения, были и Большой зал Консерватории, и
поточные аудитории Университета.
Но.
Громадное такое «но» — как только мы
говорили, что на съезд артелей прибудет в количестве вот этот самый
le grand muzhike russe, так сразу же находилось десять тысяч
отговорок и причин для отказа. Первым отпал Охотничий клуб, но с
ним это было худо-бедно ясно — заведение элитарное, в смазных
сапогах туда никак нельзя. Затем отказались и свадебные дома, то
есть особняки, которые сдавали под проведение разного рода торжеств
— «частные компании, имеют право». Но вот либеральная профессура,
которая при каждом удобном случае клялась в любви к народу, удивила
— оказывается, допускать мужика в храм музыки (или науки) тоже
никак невозможно. Занятия, то-се, ну вы же понимаете...
Понимаем-понимаем, трындеть про
народное дело лучше издалека.
Выход нашелся неожиданный, мы
арендовали кирпичное здание в русском теремковом стиле, с большим
внутренним пространством — первую городскую электростанцию на
Дмитровке, ее отключили еще в 1897 году. Строение, кстати, и
собирались использовать для тех же целей, что и у нас — мы удачно
вклинились перед Пожарной выставкой и Всероссийским пожарным
съездом, намеченными на весну.
Главной «ударной силой» на съезде
предполагались мужики из самых первых артелей, успевшие за три года
и поднять свое материальное положение, и прочувствовать выгоды
совместной работы. Кроме того, мы активно использовали схему
последовательных инвестиций — если в первые артели я вкладывался
напрямую, то подзаработав денег, уже они вкладывались в следующие и
так далее. Получалась своего рода пирамида или матрешка, где наши
деньги (в том числе и полученные от продажи южноафриканских
алмазов) с каждой новой ступенькой все больше и больше растворялись
в общей массе, но тем не менее позволяли сильно влиять, а кое-где и
полностью контролировать происходящее.