Альберт взял Катрин за руку и потянул за собой вглубь дома.
Она переступила порог большого особняка, не чувствуя к белокаменному исполину ни симпатии, ни отторжения. Сложно представить, что когда-нибудь может прийти время, и эти ступени, перила, эстампы на стенах могут стать ей родными.
Дом выглядел более жилым и обитаемым, чем в прошлый раз. Чувствовалось присутствие людей, но они были словно невидимки.
– Я распорядился, чтобы нас не ждали, – пояснил Альберт, прочитав вопрос в глазах Катрин.
– Когда успел?
– По телефону это недолго.
Он упал в одно из мягких светлых кресел, окруживших кофейный столик стройным рядом.
– Мне хотелось, чтобы этот вечер запомнился чем-то особенным. Правда говорят, с желаниями нужно поосторожнее. Обыденным день не назовёшь, это верна. Но я как-то иначе представлял себе его события. Ты так и будешь стоять? – откинув упрямую светлую прядь со лба, разражённое тряхнул головой Альберт.
– Боюсь, если сяду, встать уже не смогу. Усну прямо в гостиной.
– О чём вы говорили с Синтией?
Вопрос прозвучал с неожиданностью выстрела. И почти так же резко.
– Она тебе угрожала?
– Нет. Скорее давила на психику. Говорила, в общем, очевидные вещи…
– В чём же их очевидность?
– Ты собираешься поставить точку в ваших отношениях? – задала она прямой вопрос. – Я понимаю, после всего, через что мы прошли сегодня, говорить об этом не совсем уместно. Я и не настаиваю на немедленном ответе. Но я не хочу притворяться. Для меня вопрос принципиальный и он встанет ребром: либо я – либо она.
Синтия предполагает, что она вне конкуренции. Её легко понять. За ней прошлое, вы во многом похожи. А я даже не уверена, что мне вообще есть что тебе предложить. Кроме твоих денег, разумеется. Это всегда пригодится.
А вообще, если говорить на чистоту, мне непонятно, как такая умная Синтия допустила, чтобы наследницей оказалась не она?
–Сложно притворяться моложе чем ты есть из столетия в столетие. Это накладывает определённого рода ограничения. Так что Синтия здесь не причём. Ей просто приходится играть по чужим правилам.
Катрин поморщилась:
– Мне безразличны трудности Синтии. Если они и вызывают во мне что-то, то только злорадство. Если ты не заметил, твоя драгоценная сестрица мне не нравится, Альберт.
– Чего не отнять у неё, так это искусства внушать ненависть другим женщинам. Наверное, это особенность компенсирует талант внушать страсть мужчинам?