- До Москвы не подбросите? – весело защебетали близняшки,
устраиваясь на заднем сиденье.
- И обратно! – хихикнула Рита, мостясь на переднем.
- Всё взяли? – спросил я бесцветным голосом.
- Всё! – ответило звонкое трио.
- Ничего не забыли?
- Не-ет!
Помахав в окошки провожающим, мы тронулись. Впереди рассекали
обе «Волги» - я пристроился третьим. Свернул на мост. Выехал на
Советскую. Оставив позади оба кладбища, православное и еврейское,
сосредоточился, чувствуя, как неохотно отпускает суета. По обе
стороны дороги пластались заснеженные поля, строчками черных
иероглифов корявились лесополосы. В щелку окна сквозило сыростью,
предвещая раннюю весну.
«От чистого истока в прекрасное далёко, в прекрасное далёко мы
начинаем путь…»
Я зло дернул щекой. Хорошая строчка, чудная строчка, а мне – как
пенопластом по стеклу! В бардачке лежал длинный разлинованный
свиток электроэнцефалограммы. Даже студент-медик распознал бы в
биениях самописцев сдвиг альфа-ритма, «билатерально-синхронные
бета-волны» и прочие симптомы. Достаточные, чтобы вывести
неразборчивым почерком врача скорбный диагноз: рак мозга.
Пятница, 20 февраля. Позднее утро.
Ленинград, Невский проспект.
- Дэн, за нами хвост! – Фолк, сидевшая за рулем, отчетливо
напряглась.
- Вижу, - мурлыкнул Лофтин. – Не обращай внимания, Синти.
- Можно оторваться, если… - неуверенно начала Синтия.
- Стоп, детка! – притормозил ее Дэниел. – Можно, но не
нужно.
«Хонда» с дипломатическими номерами ехала в среднем ряду.
Малозаметный «Moskvich» салатного цвета не отставал, держась в
сторонке. Лофтин пригнулся, осматриваясь.
Близился перекресток у «Гостиного двора» и гостиницы
«Европейская».
- Притормаживай, детка…
- Не называй меня «деткой», - процедила Фолк.
- Ты притормаживай, притормаживай…
Синти послушно вжала педаль, пропуская машину, идущую
следом.
- Так! Уходишь в правый ряд и тормозишь у «Гостиного двора».
- Там же остановка запрещена!
- Вот именно, - сухо сказал Лофтин. – Если русские остановятся
следом за нами, то сразу же себя выдадут. Давай, детка!
Фолк ловко перестроилась и, повизгивая тормозами, подкатила к
бровке.
- Всё, пока!
Дэниел выскочил из машины, и упругой походкой зашагал прочь. Ему
очень хотелось помахать рукой агентам русской naruzhki, но он
сдержал порыв. Ссыпавшись в подземный переход, Лофтин быстро вышел
к метро «Невский проспект».