Дверь заскрипела, открываясь. Стало
чуть светлей, и в проступивших тенях Акрион увидел то, что искал.
Постамент, увенчанный обломанными каменными ногами Пелона.
Они успели юркнуть за огромный
каменный куб. Затаились, прижавшись друг к другу, стараясь
выровнять дыхание.
– В крайней клетушке? – голос
раздался над самой головой. Повеяло смрадом перегара.
– Да, Горгий сказал, там, где мешки
навалены.
– Пойдём, глянем. Вот жопа, не
терплю, когда так по ночам поднимают... Охо, амфоры
сраные! Понаставили тут, не пройти!
Поругиваясь, стражники неторопливо
пробирались узким проходом к дальней стене подвала. Акрион сосчитал
для храбрости до пяти и выглянул из-за постамента.
От клетушки стражников отделяла
дюжина шагов.
Дверь в подвал была немного
ближе.
Можно успеть.
Стражники низко держали факелы,
светили под ноги, неуклюже огибали амфоры. Оба были при мечах.
Акрион пригнулся и, крепко взяв
Эвнику за руку, двинулся к двери. Шаг, другой, третий...
Если заденут амфору – им конец. Если
споткнутся – им конец.
...четвёртый, пятый, шестой...
Если хоть один стражник обернётся –
погибли. Если услышит шорох – погибли.
...седьмой, восьмой, девятый.
Если дверь заскрипит – всё пропало.
Если успеют обнаружить пустую клетушку – всё пропало.
По счастью, стражники оставили дверь
приоткрытой. Акрион проскользнул в проём, едва не зацепив торчащий
засов. Эвника, подобрав край пеплоса, прошмыгнула следом.
Свободны!
– Сбежал!! – рёв позади. – Ищи!
Где-то здесь прячется!
Они метнулись вверх по лестнице. Два
десятка ступенек. Поворот направо. Бег во тьме, каждый шаг –
наугад. Око Аполлона моталось на шнурке, билось о грудь. На миг
показалось, что кто-то бежит следом, топоча и задыхаясь, и Акрион
прибавил хода. «Не сюда!» – Эвника дёрнула за руку. Акрион
обернулся: сзади никого не было. Проскочили в проём. Пустой зал,
освещённый единственной лампой. Изящные ложа, складной стул.
Потухший алтарь перед статуей Гестии. «Гинекей, – шепнула память. –
Рядом – спальни сестёр и матери». Эвника, не сворачивая, побежала
дальше. Откинула складчатый полог, и они оказались под ночным
небом.
Впереди лежал сад, нетронутый круг
старого леса, который тысячелетиями укутывал весь Царский холм –
пока не построили дворец. Старые дубы, вереск, мягкие ёжики мха под
ногами. Акрион всегда любил это место. Где-то здесь росло то самое
дерево, с которого он едва не свалился, играя в Ахилла.