– А я тут же освобожусь, меч у
одного схвачу, и по башкам их!
Кадмил подавился смехом.
– Там копейщики в карауле, вояка
грозный. Понаделают в тебе дырок – опомниться не успеешь. Иди
давай.
Они выступили из-за угла дома,
обычного эфесского дома, обитатели которого уже, верно, давно
спали, не подозревая, что рядом творятся вещи исторического толка.
Почти не таясь – не от кого было таиться в это позднее время –
прошли кривой и узкой улочкой, между глухих стен, облитых
луной.
И очутились перед лицом чуда.
У ног простиралась вымощенная
булыжником площадь, а посреди площади, совершенный в мраморной
неподвижности, застыл храм. Белели двумя рядами обнажённые тела
колонн. Зубчатая тень лежала на ступенях. Курчавился сотнями
крошечных силуэтов фриз, тянулись друг к другу величавые фигуры на
фронтоне. В зыбком лунном небе остро чернели пирамидки венчавших
кровлю наверший.
Храм Артемиды был прекрасен, как
сама богиня.
Кадмил прочистил горло и с шелестом
потянул из ножен лидийский меч – широкий, с круглым яблоком на
рукояти.
– Да буду я к себе милостив, –
пробормотал он под нос.
– Чего? – переспросил Акрион.
– Начали! – бросил Кадмил и протяжно
закричал по-лидийски:
– Здесь негодяй, который нарушил
границы страны! Отведите его к верховной жрице для очищения!
Акрион, который услышал только
«эс-афалля факатварми фаттья клида и-силавад вес'фас каве
и-в'дбака», оскалился и стал отчаянно ругаться на родном
языке.
Из-за колонны показался
стражник.
– Да-би ибхад! – заорал он.
– Веди сюда!
Загомонили за стенами домов
разбуженные псы. Стражник, обернувшись, махнул рукой. Из храма
вышел ещё один воин. Судя по обхвату талии и общей величавой
медлительности, это был начальник караула.
Кадмил подтолкнул Акриона и пошёл
вперёд, держа на виду обнажённый меч. Акрион сгорбился и зашагал
неровно, будто бы боролся с желанием убежать.
– Ни хрена они нам не поверят, –
пробормотал он.
– Поверят-поверят. Лидийцы – народ
тупой, даже богиню забыли, как звать.
«Эпоха всеобщего мира – пожалуй,
самое неоспоримое преимущество власти Локсия и его приятелей, –
думал Кадмил, ступая позади Акриона. – Войны – это трата
человеческого материала, они невыгодны богам... Но неприязнь к
чужакам никуда, конечно, не делась. Афиняне не любят спартанцев.
Спартанцы не любят афинян и персов. Персы терпеть не могут
спартанцев, афинян и лидийцев. А лидийцы ненавидят и персов, и
спартанцев, и афинян. Так что судьба иноземца в Эфесе довольно
предсказуема».