Стражники ржали. Начальник тоже
посмеивался, крутя щепотью ус.
– Ладно вышло! – признал он. – Ты,
гляжу, парень бойкий. За наградой приходи днём, а этого мы сейчас
передадим жре...
Из-за его спины донёсся глухой,
низкий, отдающий в землю скрежет. Так мог бы скрежетать клыками
Кербер, разгрызая кости гиганта Гратиона. Акрион вздрогнул. Кадмил
почуял, как по хребту пробежали мурашки. Даже начальник стражи
сморгнул от неожиданности.
Высокие храмовые двери распахнулись
настежь. Из тускло освещённого наоса выступил жрец, от макушки до
сандалий закутанный в тёмный балахон.
Стражники посторонились. Жрец,
раскачиваясь на ходу, приблизился к Акриону. «Смерть и кровь, –
потрясённо подумал Кадмил, – вот это детина!» Существо, стоявшее
перед ними, кажется, могло поспорить ростом с храмовыми колоннами.
Даже высокий Акрион выглядел подростком рядом с этой
громадиной.
Из складок одежды выпросталась
клешнястая рука. Огромные пальцы сомкнулись на бицепсе Акриона,
полностью обхватив его, как Кадмил обхватил бы девичье запястье.
Акрион сморщился от боли, а жрец рванул его, едва не повалив на
каменные плиты, и потащил за собой, словно лев овцу.
Акрион успел бросить на Кадмила
отчаянный взгляд, но тут дверь захлопнулась – с тем же замогильным
скрежетом, с каким открылась.
Несколько мгновений было тихо. Затем
неподалёку завыла собака. Начальник стражи встрепенулся и мощно, с
чесночным смрадом выдохнул.
– Ну, – прогудел он, надвинувшись на
Кадмила брюхом, – ты это, гуляй давай. Завтра после полудня можешь
за деньгами...
– Ухожу, ухожу, – поднял ладони
Кадмил. – Гражданский долг исполнен, родной Эфес может спать
спокойно. Лёгкого дежурства, служивые!
– Угу, – буркнул начальник.
Кадмил сбежал со ступеней, повернул
и пошёл прочь самой беспечной походкой, на которую был
способен.
Зайдя за угол храма, он огляделся.
Вокруг никого не было – если не считать луны, как всегда,
равнодушно взиравшей сверху на людскую возню. Слегка оттолкнувшись
ногами, Кадмил взлетел в серебряное лунное небо. Приземлился на
конёк храмовой крыши. Устроился поудобнее, поскольку ожидание,
видимо, предстояло долгое. С огромным облегчением снял убийственно
жаркий лидийский колпак и вынул из-за подкладки бронзовую гладкую
горошину с ажурными дырочками – точь-в-точь такими же, какие
украшали амулет на груди Акриона.