Мы же соседи, идём поскорей
мириться.
Лучше нам навсегда позабыть о
ссоре.
Кадмил тогда тоже пытался вспомнить:
когда слышал? от кого? И тоже не вспомнил.
И не помнил теперь.
Улица привела его к городской стене.
Лунный блеск изошёл на слабое свечение, с востока накатывалась
заря. Он помнил это место: до постоялого двора у Медных ворот
оставалось пройти пару стадиев. Протяжно и сонно перекликались
стражники. Где-то неумело пробовал голос молодой петушок. Священная
птица Аполлона. Птица Локсия.
«Не нужно мне от него подачек, –
подумал вдруг Кадмил с тупым ожесточением. – Не хочет давать полную
силу – и хрен с ним, пускай не даёт. Но вот Мелита... О придуманные
боги эллинов, прошу, пусть у меня всё получится! Пусть у Акриона
всё получится».
Иначе – признать свою неправоту и
действовать по плану Локсия.
Иначе – опять плясать под его
дудку.
Снова быть богом на побегушках.
Снова забыть про мечты, может быть,
на много лет.
Кадмил шёл, ведя рукой по стене,
десятки раз защищавшей Эфес от персидских, афинских и спартанских
войск. Стена видела многое, и частенько ей приходилось нелегко.
Как нелегко пришлось ему в один из
дней на Парнисе.
«Господин мой и учитель, – сказал он
тогда, – я отродясь ни о чём вас не просил. И вот теперь прошу.
Понимаю, что о многом, но зато всего один раз. Мне хватит».
Думалось: рассвирепеет? Посмеётся?
Станет читать мораль? Всё равно, стерплю. Иначе как же я буду
видеть, что она увядает и стареет?
Локсий, по своему обычаю,
удивил.
«Подожди пять лет, Кадмил, – сказал
он спокойно и даже мягко. – Сейчас я тебе отказываю, и это не
обсуждается. Но ты сможешь попросить меня снова. Через пять
лет».
Кадмилу казалось, что его
обманули.
«Ты ведь всё равно ничего не
теряешь, – говорил Локсий, и роспись на стенах кабинета текла,
образуя живые картины. – Через пять лет ей будет двадцать три года.
По человечьим понятиям, самочки в этом возрасте ещё сохраняют
привлекательность. В полной мере».
«Зачем?» – выдавил он.
«Зачем ждать? Ну, если бы я был
чутким и доброжелательным, то сказал бы, что таким образом вы
проверите ваши чувства. Посуди сам: если выяснится, что вы друг
другу не подходите, зачем жить вечность в разладе? Но так как я не
чуткий, а просто доброжелательный, заявлю прямо: через пять лет
тебе это будет до лампочки. Думаю, даже раньше. Потому что ты –
бог, а разум бога выше всей этой чепухи. И выяснится, что я из-за
твоей глупой, сиюминутной прихоти увеличил число своих
потенциальных соперников на одного. Словом, давай не будем
торопиться...»