– А ещё, – подняла палец Фимения, –
есть вторая часть проклятия. Которая может коснуться тебя. Лишь
Пелонид способен сразить Пелонида, и сыновья будут убивать отцов,
пока не прервётся род.
Акрион почувствовал, как немеют
щёки. В животе заледенел вязкий ком. «Может коснуться тебя»…
– То есть, как? – он нервно
рассмеялся. – Любого мужчину из нашей семьи должен убить его
потомок? Это же чушь! Я… Я учил историю. Клеарх умер от старости.
Пирос – от разлития желчи.
– Верно, – кивнула Фимения. – Но те,
кто погибли насильственной смертью, пали от сыновних рук. Никогда
не было так, чтобы Пелонида убили чужие люди. Только собственные
дети. Ктесей задушил Сазона. Фроний проткнул копьём Нелея на охоте.
Праотца Пелона вызвал на поединок Диодор и перерезал горло.
Выходит, для любого из нашей семьи – либо собственная смерть, либо
убьёт родной сын.
– Это… – голос Акриона дрожал, как
будто он в первый раз вышел на орхестру и собирался прочесть
монолог. – Это правда?
– Так говорят, – Фимения провела
рукой над курильницей. – Но зато можно не опасаться, что умрёшь на
войне, или что погубят лихие люди. Хотя войн уже давно не было, с
тех пор как Феб запретил.
Акриону захотелось вскочить с
топчана, заорать, швырнуть курильницу о стену, растоптать кувшин на
полу. Сердце колотилось, в ушах стоял звон, перед глазами сгущалась
краснота. Проклят. Проклят. И исполнил проклятие. Убийца.
Келья вдруг стала тесной, потолок
вот-вот готов был рухнуть. Воздух раскалился. Что-то раздулось в
груди, что-то огромное, сильное, жестокое. Оно искало выход, и
выход был совсем близко. Нужно выпустить его, нужно дать свободу,
пусть вырвется на волю, пусть всё сокрушит, всё раздавит! Будет
легче, будет проще! Скорей! Ну!..
Раздался треск.
– Акринаки! – ахнула Фимения.
Краснота развеялась. Огромное
существо в груди исчезло, как и не было. Заболели руки:
оказывается, он со всей силы сжимал край топчана. Акрион растерянно
поднес к свету ладонь. В пальцах были зажаты толстые щепки,
занозистые края впились в кожу. Он опустил взгляд. Деревянный
каркас белел свежими изломами – там, где он вырвал из древесины два
куска, справа и слева. Вырвал голыми руками.
– Братец, – прошептала Фимения. –
Ради Аполлона… Что с тобой?
Он отбросил щепки в угол. Вдохнул
медовый дым ладана, задержал дыхание, успокаивая кровь в жилах.
Выдохнул.