– Что со мной? – проговорил он. –
Вот что со мной. Я много лет жил, не помня семьи. С чужими людьми,
которых считал родителями…
Какой-то голос шепнул, перебивая:
«Как они там? Поди волнуются из-за тебя…»
«Не время», – отмахнулся от голоса
Акрион.
–…которых считал родителями, –
повторил он. – Был актёром. Постигал мастерство, выступал в театре
Диониса. А два дня назад увидел сон. Будто бы играл роль, как
наяву. Но только это и было наяву. О Феб милосердный, не знаю, как
сказать…
Дым беззвучно плясал в пламени
лампы, обвивал курос, затекал под потолок. В келье стояла глухая,
мертвенная тишина. Фимения сидела на полу; волосы её, длинные,
смоляные, сбегали вниз до грубо отёсанных каменных плит. Глаза не
источали больше гнева и яда, взгляд блуждал по лицу Акриона и
словно бы искал что-то потерянное. Потерянное много лет назад.
Он рассказал ей всё. Во всём
признался. Как, одурманенный, проник во дворец. Как нанёс
смертельную рану отцу. Как встретил Кадмила, божьего вестника, и
благодаря ему спасся. Как пришёл к Семеле, чтобы вспомнить вкус
материнской любви, но вместо того узнал вкус предательства. Как с
помощью Эвники бежал из темницы. Как услышал в священной роще голос
Аполлона, поклявшись в ответ исполнить его волю. Наконец – как
хитрость помогла им с Кадмилом обойти храмовую стражу, чтобы Акрион
мог предстать перед сестрой. И спеть позабытую детскую песенку,
которой они дразнили друг друга в детстве.
Не сказал только о страшном сне, в
котором крылатые чудища выли посреди затерянной во мгле цветочной
поляны.
Легче от рассказа не стало. Зато
стало как-то спокойней, будто поведал опытному лекарю о больной
незаживающей ране.
Так показалось на миг, а потом
Фимения рассмеялась и хлопнула в ладоши.
– Значит, это матушка устроила! –
воскликнула она. – У неё всё получилось!
«И ведь даже не сомневается, –
подумал Акрион с горечью. – Одно к одному».
– Магия? – спросил он хмуро. – Мать
меня заколдовала, да?
– Это была её мечта! – Фимения
поднялась с пола и села рядом с Акрионом. – Она давно говорила, что
хочет погубить Ликандра. И вот, всё так и вышло! Ах, матушка, ай,
затейница!
Акрион почувствовал страшную
усталость.
– Зачем ей это было надо? – спросил
он. – То есть... Понятно, что Семела ненавидела отца – из-за тебя,
из-за того пожара. Но отчего я стал её орудием? Почему не наняла
какого-нибудь душегуба?