Он, не особо уже таясь, прошёл анфиладой пустых, еле-еле
освещённых комнат. Запах благовоний и гниения становился всё
сильнее, мерзко щекотал ноздри, собирал комок под языком.
А потом он услышал пение.
Кто-то пел низким женским голосом. Немудрящий мотив повторялся
раз за разом, слов было не разобрать, но Кадмилу это и не
требовалось. Пение невероятным образом заполняло весь дом, хотя
было еле различимо. Звук казался одновременно далёким и близким,
притягательным, как вздох наслаждения, и отталкивающим, как
стариковский кашель. Воздух гудел, пронизанный чужой волей, темнота
жарко пульсировала, волосы на затылке норовили встать дыбом, и по
всем этим признакам Кадмил мог с уверенностью сказать, что во
дворце творят магию.
По-прежнему не встретив никого на пути, он подкрался ко входу в
опочивальню царицы. Заглянул внутрь. «Невидим, невидим...»
Посреди комнаты, спиной к нему стояла черноволосая женщина в
коротком хитоне. Это была Семела. Распевая ту же литанию, она то
поднимала к потолку, то прижимала к груди темный предмет странной
формы. На полу чадили расставленные по кругу лампы. Масло, налитое
в них, по-видимому, и было источником отвратительного запаха.
«Добавила жир покойника, – догадался Кадмил. – И жабью кровь? А,
нет, чернила каракатицы. Контроль на расстоянии? Зачем?»
В этот момент Семела в очередной раз воздела руки, и стало
видно, что в ладонях у неё – грубо сшитая кукла. Фитиль в лампе
затрещал, пламя на мгновение стало ярче, и блеснула железная
полоска, зажатая в кукольном кулаке.
Кадмил шагнул обратно, во тьму коридора. Изо всех сил пытаясь
ступать бесшумно, перекатываясь на внешних сторонах стоп, он дошёл
до лестницы. Здесь самообладание подвело, и он побежал – вверх, в
опочивальню царя, надеясь успеть и зная почти наверняка, что уже
опоздал. Прыгая через несколько ступенек, преодолел крутые
лестничные пролёты, вылетел на площадку верхнего этажа царской
башни.
Услышал далёкий слабый хрип.
Не сдерживая шаг, проклиная жаркий костюм, Кадмил заспешил по
коридору. На полу перед опочивальней Ликандра горела тусклым светом
лампа. «Аполлон милосердный!» – произнёс кто-то глухим голосом.
Кадмил добрался до опочивальни и застыл на пороге.
Ликандр Пелонид, не двигаясь, лежал у изножья кровати в луже
крови. Из груди его торчал меч-ксифос (отличное оружие в умелых
руках, и если заточить как следует), а рядом стоял человек с лицом,
закрытым театральной маской. Он покачивался, озирался и выглядел в
целом так, словно не мог решить, бежать ему или падать в обморок.
Кадмилу случалось видеть такое раньше, и он знал, что подобным
образом выглядит типичная жертва дистанционного магического
контроля, когда заканчивается действие чар.