Мать оглядела его с головы до пят, поджав губы и сохраняя на
лице выражение, в котором поровну мешались любовь, скепсис,
тревога, гордость и смутное желание немедленно отшлёпать.
– Ладно, беги, – разрешила она. – Роль повторить не забудь.
– Не учи молодца, старуха! – послышался из дома слабый голос. –
Он сам всё знает!
Киликий, опираясь на кривую, покрытую резьбой клюку, выглянул
из-за полога, что прикрывал дверной проём: косматая борода
колечками, заложенный бельмом глаз, щербатая усмешка. Акрион
торопливо поклонился отцу. Киликий в ответ подмигнул.
– А ты мне не указывай! – не поворачивая головы, отозвалась
Федра. – Только и знаешь, что на крыше сидеть да на кифаре бренчать
день-деньской. Пока в театре играл, от тебя хоть какой толк был. И
как только на крышу ту залезаешь, сатир хромой, старый.
– О боги, – засмеялся отец. – Правду говорил Сократ: лучший брак
– это когда баба слепая, а муж глухой...
Он снова подмигнул Акриону. Федра развернулась к Киликию и,
часто взмахивая перед лицом рукою с выставленным обвинительным
пальцем, взялась перечислять мужнины пороки. Тот в ответ
посмеивался, собирал в горсть бороду, стучал клюкой о дубовый
порог. Сложная причёска на голове Федры подрагивала в такт упрёкам.
«Опаздываю», – спохватился Акрион, глянув на высокое, начинавшее
припекать солнце. Ловко подобравшись к увлекшейся руганью Федре, он
чмокнул мать в щёку, вернулся к забору и перелез обратно к себе во
двор.
«Разве они мне не родные? – думал он, торопливо оборачивая
вокруг плеча гиматий. – Нет у меня никого их дороже и ближе. И не
было, и не будет. Царь Ликандр, ха! Придумал бы чего поумнее,
глупый прощелыга. Тоже мне Гермес-ловкач, складно соврать – и то не
сумел».
Выбежав из дома, он понёсся по узкой улочке, лавируя между
прохожими, увёртываясь от навьюченных семенящих осликов, собирая то
и дело плечом побелку с подвернувшейся стены и неизбежно вляпываясь
в мутные, охристые лужи: пару дней назад прошёл сильный дождь.
Бежать было недалеко – Акрион жил в Коллитосе, самом ближнем к
театру районе – но солнце стояло уже почти в зените, а
представление начиналось в полдень. Как назло, на улице было полно
народа, причём все шли в том же направлении, что и Акрион, но
раздражающе медленно, да ещё и ругались вслед, если их
задевали.