Акрион успел совершенно растерять
все мысли и ожидания, изнемог от неизвестности и едва сдерживался
от вопроса: куда же мы идём?... Но тут Кадмил остановился, поправил
ремень сумки и произнёс:
– О чём я бишь говорил? Да! Обычно
боги стараются не вмешиваться в дела людей, всё так. Но бывают
случаи исключительные. Под исключительным случаем я понимаю
ситуацию, когда гибнет крупный общественный деятель, и его место
могут занять люди, способные резко и негативно изменить ход
истории. То есть, как раз наш вариант. Мы пришли, между прочим.
Он свернул с дороги и уверенно
шагнул прямо в фисташковые кусты. Акриону ничего не оставалось,
кроме как отправиться следом. Он пробрался сквозь пахучие жёсткие
ветки, отвоевал у колючек подол гиматия, едва не потерял сандалию –
и вдруг, выбравшись на свободу, обнаружил себя на краю небольшой
поляны.
Здесь царила какая-то особенная,
уютная красота. Кряжистые оливы с ажурными кронами расступились
вокруг огромного замшелого валуна, вросшего в землю. Под ногами
шелестела короткая мягкая травка. Пахло влагой – неподалёку текла
речка Илисос, снабжавшая водой половину Афин. Ветви деревьев,
сходясь, нависали над поляной, оставив посредине небольшой просвет,
в котором золотилось вечернее небо.
– Где мы? – спросил Акрион.
– Это – место Аполлона, – ответил
Кадмил. – Здесь ты узнаешь его волю и получишь благословение.
– Я думал, место Аполлона – храм, –
Акрион махнул рукой назад.
– Храм – отличное место, – кивнул
Кадмил, – только очень людное. Там, поди, даже сейчас околачивается
пара жрецов и какой-нибудь философ. У нас же дело сугубо секретное,
государственной важности. Не для посторонних глаз. И ушей. Ладно, я
пойду прогуляюсь, а ты пока пообщайся.
– С кем? – не понял Акрион.
Кадмил значительно округлил глаза и,
шагнув в сторону, исчез за деревьями.
Акрион огляделся. Опять появилось
чувство, что его пытаются надуть. Надвигались сумерки, кругом не
было ни души, Кадмил куда-то смылся, и вся ситуация, вообще говоря,
располагала к грабежу или ещё к чему похуже.
В листьях олив зашелестел порыв
ночного, набирающего силу ветра.
– Эй, – несмело произнёс в пустоту
Акрион. – Что мне делать-то?..
– Ты должен воздать за совершённое
зло, дитя.
Спокойный и звучный, голос,
казалось, звучал в голове. А может, раздавался с небес. Или
доносился из-под земли, или из древесных крон, или от камня –
трудно было разобрать. Акрион знал только одно: это был самый
прекрасный голос из всех, что доводилось слышать.