Актёрская память, как всегда, не
подвела.
– «Потому что человек изначально
благ», – уверенно произнёс Акрион, словно дальше читал по книге. –
«С рождения он носит в себе дух, что всегда тяготеет к добру. Нужно
только вовремя предостерегать людей от зла, и когда-нибудь мы
станем подобны богам».
Акрион замолк, досадуя на себя за
то, что процитировал отрывок целиком, не сумев вовремя замолчать.
Подобны богам? Вольно же было Сократу такое писать! Ох,
договоришься сейчас, дурак...
Но Кадмил, похоже, пропустил
дерзость смертного мимо ушей. Он только усмехнулся и сдвинул шляпу
на затылок.
– «Даймоний – вечная истина», –
продолжил он, помавая рукой, как умелый оратор. – «Даймоний –
правда, которая выше всего на свете, выше самого солнца. Стремление
к добру нельзя объяснить, опираясь на логику. Однако умение
отличать зло от добра присуще человеку с малых лет. Даймоний – это
наша суть, наше божественное начало».
Голос Кадмила стал звучным и
раскатистым, как утром, когда он говорил о Фебовых знамениях. По
придорожной роще разнеслось эхо, из листвы выпорхнула стайка птиц,
в лицо, будто вторя словам из книги ликейского мудреца, повеял
ветер.
Акрион почувствовал, как встали
дыбом волоски на руках. Вдоль хребта прокатился холод, горло
сдавило. Воздух стал вдруг сладким на вдохе, и захотелось спеть
что-нибудь из старых поэтов, настоящих: Пиндара или Гомера, или
Гесиода.
Кадмил, блеснув улыбкой, легонько
ткнул его кулаком в плечо.
– Сократ был прав, – весело сказал
он. – Обычно мы не склоняем людей ни к дурному, ни к хорошему. На
всё ваша собственная воля. Кстати, интересно, что ты вспомнил о
Сократе, потому что мы как раз направляемся к его обители.
– Мы идём в Ликей? – удивился
Акрион. – Но вечером там никого нет.
Кадмил поправил на плече сумку, в
которой что-то глухо звякнуло.
– А нам никто и не нужен, – туманно
ответил он. – Да не бойся, я ведь проводник душ. Не заблудимся.
В роще густела вечерняя дымка,
пробовали звук сверчки. Дорога повернула, из-за холма вынырнул храм
Аполлона, чья крыша уже давно светилась над деревьями. «Сюда? –
подумал Акрион. – Молить Феба о милости?» Но храм скрылся за
очередным поворотом, на прощание сверкнув розовым мрамором. Справа,
за кривыми стволами олив, замелькали колонны знаменитого гимнасия,
где, прогуливаясь с учениками, наставлял их в мудрости Сократ.
«Сюда, в Ликей, – решил Акрион. – Сейчас свернём, и мне преподадут
урок...» Но и гимнасий остался позади. Кадмил уверенно шёл вперёд,
небо играло закатной киноварью. Где-то далеко кричала ночная птица,
горестно и безнадёжно, словно звала давно погибших детей. Потом она
замолчала, как-то вдруг, будто поняла тщетность своих усилий.
Только ветер нашёптывал что-то верхушкам деревьев, и те
безостановочно шептали в ответ.