Рано утром Ефим уже был на ногах. Он быстро собрался и вышел из избы.
Робкий рассвет только собирался пробираться сквозь морозную мглу наступающего раннего утра. Неясные очертания соседних изб угадывались вдоль темной, ещё спящей улицы. Замёрзший за ночь ручеёк вешней воды звонко хрустел разламывающимися льдинками под ногами.
Весна 1911 года выдалась холодной и затяжной. Ночью ещё злились морозы, не давая земле скинуть надоевший за долгую зимнюю стужу покров. Днём же солнце слегка припекало, стараясь растопить остатки старого, давно почерневшего снега. Природа ждала обновления.
Едва Ефим подошел к ветхой, низкой избе Николая Сероштанова, покрытой позапрошлогодней соломой, как от покосившейся калитки отделился темный силуэт мужика.
– Ефим, ты не чай? – спросил силуэт.
– А то кто? – с удивлением в голосе переспросил Ефим.
– Я ужо собрался один уходить.
– Не Колюха, – обиженно проговорил Ефим, – я слово держу крепко. Раз решил идти с тобой, то назад оглоблями не поворачиваю.
– Вот и хорошо, – обрадовано подытожил Николай, – мне всё сподручней будет, да и там, знамо дело, веселей с земляком быть.
– Вот только сумнение у меня. Ты давеча сказывал, шо точно возьмут в Депо работать. А вдруг не возьмут?
– Не сумлевайся, мне сам господин Белохвостов обещался, а он хоть из господ, но слово держать умеет.
– Это хорошо, а то я уже домашним успел сказать, шо буду на железной дороге работать.
– А ане шо?
– Отец не очень был доволен, но благословение дал.
– Вот видишь, назад пятками ужо нельзя, надо идыть до последнего.
– И я так разумею.
Так разговаривая между собой, молодые люди быстро, дошли до железнодорожной станции. Дорога оказалась значительно короче, чем когда они ходили по ней в одиночку.
Около здания правления Депо Брянск – Льгов, Донецкой железной дороги они остановились.
– Погодь малёха, – сказал Николай, – я гляну, туточки господин Белохвостов, аль нет.
Николай отлучился на некоторое время, но вскоре вернулся.
– Пошли, – сказал он, – их благородие на месте.
Молодые люди вошли в здание, прошли немного коридором и завернули за угол.
Николай остановился у одной из многочисленных дверей, постучал в неё и робко приоткрыл.
– Ваше благородие, – подобострастно сказал он кому – то, куда – то вглубь комнаты, – дозвольте зайти?
Ефим не расслышал ответа, но Николай кивнул ему: