– Пошли!
Ефим сдёрнул с головы шапку и сжал в кулаке, сразу вспотевшем от сильного волнения. После этого он нерешительно последовал за Николаем.
Они вошли в просторную комнату. Около дальней стены разместился стол, за которым сидел представительный господин средних лет в шинели железнодорожника, над столом висел портрет царя – батюшки Николая II, вдоль других стен стояло несколько стульев.
– Вот, ваше благородие, – начал заискивающе говорить Николай, – мой земляк – односельчанин, о котором говорил я вам давеча.
– А, помню, – проговорил господин и, обращаясь к Ефиму, спросил, – Как звать?
– Ефим Ливанов, ваше благородие, – ответил Ефим, слегка тушуясь.
– Сколько же тебе лет Ливанов? – продолжил расспросы господин.
– Восемнадцать, – ответил Ефим, – но затем, немного замявшись, добавил, – на середу третьей недели Великого поста будет.
– Грамоту знаешь?
– Да, обучены мы.
– Уже где работал?
– На Льговском сахарном заводе.
– Кем?
– Рабочим.
– Где же у нас ты хочешь работать?
– Где прикажите, ваше благородие, но хотелось бы ближе к паровозам.
– Почему?
– Да уж больно мне паровозы нравятся, – искренне ответил Ефим.
– Что ж, пожалуй, мы тебя возьмем, для начала смазчиком вагонов, – задумчиво сказал господин и, обращаясь к Николаю, добавил, – введи его в курс дела.
– Благодарствуем, ваше благородие, – в один голос проговорили Николай с Ефимом и попятились к двери.
Ефим ни сколько не лукавил, говоря, что любит поезда. Ещё в детстве, однажды летом, отец взял его на станцию в уездный город, – посадил Ефима на сено в телегу, сел сам и они поехали.
От сена веял пьянящий, забористый дух степного разнотравья.
Ефим прикрыл глаза и стал с великим наслаждением вдыхать этот запах. От размеренного покачивания и ласково припекающего солнца Ефим заснул, а проснулся оттого, что они остановились.
Отец держал голову мерина под уздцы, а сбоку, пыхтя и отдуваясь, в клубах белого пара медленно двигалось огромное существо черного цвета. Мерин от испуга пытался вырваться и крутил головой, закусив удила, но отец крепко схватил голову, не отпуская.
Живое, неведомое существо, важно проплыло мимо завороженного Ефима, окутав его облаком пара, по каким-то жердям и скрылось за поворотом.
– Батя, шо это было? – с удивлением и испугом проговорил Ефим.
– Это паровоз, машина такая, – ответил отец, садясь снова в телегу и трогаясь с места.