— Да уж не восемнадцать, — короткий булькающий смешок вылетает из его горла, и пухлые губы смыкаются вокруг сигары. — К такому сосунку я бы и не пришёл.
— Мне вообще удивительно вас здесь видеть, — веду плечами, разминаю шею и подаюсь вперёд, упираясь локтями в разведённые колени. — Может быть, оставим обмен любезностями и перейдём к сути? Меня там покер ждёт.
Архипов берёт со столика бокал коньяка, смотрит на меня через тёмную жидкость и делает большой глоток.
— К сути так к сути, — растягивает губы в усмешке, а глаза остаются ледяными. — Я умираю.
Давлюсь воздухом и кашляю до слёз из глаз. Неожиданное признание.
— Я тут при чём?
— Что, даже вежливого сочувствия не выкажешь?
— Оно вам так необходимо?
К смерти я отношусь просто. Стараниями отца, готовившего меня в наследники. Я видел столько дерьма, столько крови, что меня мало чем можно удивить. Но сейчас я в замешательстве — не могу понять, за каким чёртом Архипов полез ко мне со своей предсмертной речью.
— Ты умный мужик, и мне от тебя не фальшивая херь нужна, и не слёзы.
— Тогда что?
— Женись на моей дочери.
***
«Женись на моей дочери», — проносится в голове, воспоминания стираются, картина мира меняется.
Я снова в помпезном зале, а от запаха цветов начинает ломить виски. Когда же это кончится?
Женщина в розовом терпеливо ждёт, пока Тина станет под аркой и можно будет начать церемонию. Ждут и гости. Напряжение разливается в комнате, и его аромат — острый, насыщенный, густой — заглушает всё. Колкий взгляд вонзается в затылок, я оборачиваюсь и вижу Рустама Алиева, глядящего на меня, словно я червяк под лопатой.
Но стоит посмотреть прямо на него, Рустам растягивает губы в улыбке, хищно раздувает ноздри и смотрит на идущую по проходу Тину. Его взгляд… не такой восторженный, как у Захара. Алиев смотрит на девушку с неприкрытой похотью, глаза щурит и стирает что-то с уголка губ, будто бы действительно слюни пускает.
С семьёй Алиевых мы давно ведём бизнес — ещё с тех времён, когда отец начинал, а уже после передал всё мне. Из всех Алиевых именно Рустам кажется мне самым скользким. Ему двадцать семь, у него звериная хватка, никаких тормозов и тяжёлый взгляд из-под слегка набрякших век. Невысокий, весь какой-то узкий и вечно напряжённый, рядом с ним хочется достать пистолет и готовиться к обороне.