– Проходите! – улыбнулся он, протянув
мне декларацию.
Я отошел в сторонку, подождал Вику.
Денег у нее было, и таможенник пропустил ее без вопросов. Выглядела
любимая неважно: бледное лицо, неуверенная походка. Прохождение
границы далось ей нелегко. Хорошо, что перед этим я велел жене
расстегнуть шубку. Выпирающий живот стал заметен, потому и не стали
придираться. Будь иначе, непременно насторожились бы. У
пограничников взгляд наметанный.
– Чуть не сказала пограничнику: «Но
компрендо», – шепнула Вика, взяв меня под руку. – Он спросил:
«Синьора Гомес?» Спохватилась в последний момент и ответила:
«Йес!»
Меня тоже потряхивало. Я взял Вику за
руку и отвел в валютный бар. Наплевав на цены, заказал ей бокал
вина, а себе – армянский коньяк. Выпили, я выкурил сигарету. Здесь
пока еще можно курить – как в аэропортах, так и в самолетах.
Объявили посадку. Пассажиры первого
класса шли на нее первыми. Мы предъявили билеты стюардессе и вошли
в «Боинг». Вторая бортпроводница проводила нас к местам в начале
салона, помогла снять Вике шубку. Я стащил с себя дубленку, после
чего мы заняли удобные сиденья перед столиком. Стали ждать.
Обернувшись, я видел, как салон заполняется пассажирами. Побыстрей
бы! Время тянулось медленно. Наконец, все расселись, и по громкой
связи прозвучало приветствие командира корабля. Зашумели двигатели
«боинга», самолет стал выруливать на взлетную полосу. Разгон, и
земля ушла вниз.
– Все позади? – шепнула Вика мне на
ухо.
– Да, любимая, – ответил я громко. –
Можешь говорить по-русски, не стесняясь. Границу мы пересекли, это
немецкий самолет, территория иностранного государства. Нам ничего
не грозит.
Я ошибся…
***
Это случилось спустя час после
взлета. По салону внезапно забегали стюардессы. Они что-то
спрашивали у пассажиров. Я различил слово «доктор».
– Подожди меня! – сказал Вике и
отправился на шум. Подойдя ближе, разглядел неприятную картину. В
кресле, скрючившись и прижав руки к животу, сидел мужчина лет
сорока. Бледное лицо, капли пота на лбу. Он стонал. Вокруг
бестолково суетились стюардессы. Над мужчиной склонился подошедший
пассажир лет шестидесяти. Я увидел розовую лысину в обрамлении
коротко остриженных седых волос. Старик что-то спросил у больного
по-немецки, выслушал ответ и покачал головой.
– Приступ язвенной болезни, возможно,
прободение, – объявил, распрямляясь. – Нужно возвращаться в Москву.
Ему, – он указал на больного, – потребуется операция.