Значит, мышцы есть, да и связки
выдержат.
– А теперь сможешь сам. Встань!
Я протянул ему руки и помог выбраться
из коляски.
– Иди! – сказал, отпустив его.
Он сделал осторожный шажок.
Покачнулся – и второй. А затем – сразу несколько по направлению к
залу. Чуть вихляя, подволакивая ноги, он шел – и довольно
уверенно.
– Мама! – восторженно закричал Курт,
остановившись, и высматривая кого-то среди публики. – Посмотри! Я
могу ходить сам!
Из зала к нему метнулась женщина.
Подскочив, обняла и залилась слезами. Эта сцена будто взорвала
собрание. Все вскочили с мест и загалдели. К пациентам побежали
родители и врачи. Если первые пытались достать детей из колясок, то
вторые им препятствовали, что-то объясняя. Воцарился бедлам. Шредер
попытался звонить в колокольчик, но его не слышали. Мне это быстро
надоело, и я вскочил на сцену.
– Тихо! – рявкнул изо всех сил.
В зале замолчали и уставились на
меня.
– Дорогие родители пациентов, – я
приложил руку к груди. – Не пытайтесь заставлять детей ходить. Они
к этому еще не готовы. Пусть их обследуют доктора клиники и
назначат курс реабилитации. Выполняйте указания врачей, и увидите
результат. Он будет скоро. Данке.
– Благодарю, герр Мурашко, –
подключился управляющий. – Надеюсь, все слышали нашего гостя?
Попрошу увезти пациентов.
Указание выполнили, и в зале на
короткое время установилась тишина.
– Мейне дамен унд херен! – обратился
к присутствующим Шредер. – Герр Мурашко предложил нам показать еще
аспект своего дарования. Речь идет о слепоте.
По залу будто пробежал ветерок.
– Наш гость, – продолжил управляющий,
– пообещал исцелить детей, у которых сохранилось хотя бы несколько
процентов зрения. Мы нашли таких пациентов. Попрошу их ввести.
Отворилась задняя дверь, и в зал
вкатили три коляски. Спрашивается, нафига? Можно ведь и за руку.
Любят здесь эти агрегаты. Следом за пациентами ввалилось несколько
человек с фотоаппаратами и вспышками.
– Это кто? – спросил я Шредера,
указав на группу.
– Репортеры, – объяснил он. –
Услыхали, что какой-то русский будет творить чудеса, и пожелали
присутствовать. А что делать, герр Мурашко? Германия свободная
страна, я не в силах запретить.
Ой, темнит немец! А, с другой
стороны, почему бы и нет?
– Попрошу репортеров с фотоаппаратами
подойти к сцене, – объявил я.
Подчинились.