Харакаш покосился на Акрама, что замер за спиной Гарры и тот медленно и очень выразительно провел по горлу ребром ладони.
— Акрам, он говорит на нашем языке? — Харакаш переводит взгляд на руку, что все еще возле его лица, потом, медленно ведет им выше, к локтю, оттуда — до алебастровой белизны плеча, выглядывающего из-под полупрозрачного изумрудного шарфа. Чуть островатый подбородок. Пухлые губы. Маленький нос. Пристальный взгляд янтарных глаз в обрамлении темных, длинных, пушистых ресниц.
— Говорю, — вместо Акрама отвечает сам островитянин, вдруг ощущая, насколько же грубо звучит его речь, с акцентом родного языка.
— Говорит, мектати Гарра, но не очень хорошо. Дикарь, — владелец арены кидает на Харакаша убийственный взгляд, из-за спины все еще сидящей рядом с островитянином гостьи.
— У него слишком умный взгляд, для дикаря, Акрам. Мне кажется, ты его недооцениваешь, — Гарра медленно поворачивает голову мужчины в одну, потом в другую сторону. — Так, говоришь, обоих мар’зууков убили четверо морских разбойников?
— Да, одного из них Длань Двуликого порвала на части, трое выжили.
— Хм… — пальцы аккуратно погладили щеку Харакаша и Гарра отпустила его лицо, впрочем, не сводя пристального взгляда. Что-то было в этом взгляде, что никак не сочеталось с нежным обликом его обладательницы. Да, она была наделена властью и привыкла к ней, как ко второй коже, но было что-то еще…
— Так значит он их командир?
— Бывший командир, — невзирая на ужасную гримасу Акрама, Харакаш снова подал голос. Женщина улыбнулась.
— Я не к тебе обращалась.
— Акрам соврет. Не специально, но соврет, — островитянин нахмурился, а Гарра рассмеялась. Ее смех не подходил для этого места. Слишком звонкий, слишком легкий. Харакаш снова посмотрел ей за спину и едва удержался от ухмылки. По лицу Акрама было ясно больше, чем все. Владелец арены был влюблен в эту женщину. Отчаянно и безответно, потому как те, кто познает любовь в ответ, не смотрят такими голодными глазами.
— Почему он соврет? Он чего-то не знает? — Гарра, отсмеявшись, поправила шарф на плечах, все так же пристально смотря на островитянина.
— Отряда больше нет. Я не могу принимать решения за них. И не буду этого делать. Они знают об этом.