Посмотрел на часы, крякнул и повторил:
– Эк меня разморило.
Чичиков хозяйским движением снял с полки второй стакан, отыскал там же штопор, откупорил бутылку и разлил по полстакана.
– Ты полный, полный лей, – поправил его Кирияджи. – Только эта, документ покажи. Сначала документ, а потом все остальное.
Чичиков подал ему визитную карточку.
– Ну, и где печать? И что мне с твоими телефонами делать? Ладно, давай, – он взял стакан и, не чокаясь, залпом выпил. – Понимаешь, какое дело, организм только красное принимает. А бывают моменты, когда требуется чего покрепче, для мозгов, о! Ну, от кого пришел? Чего просить будешь?
– Пришел я, Григорий Харлампиевич, сам от себя. А просьба у меня имеется. Правда, не совсем обычная, но, с другой стороны, и не обременительная.
Кирияджи каким-то новым взглядом смерил Чичикова, взял бутылку и налил себе еще стакан.
А Чичиков продолжал:
– Скажите, Григорий Харлампиевич, нет ли в вашем учреждении, так сказать, необычных постояльцев?
Кирияджи вдруг поперхнулся вином.
– Кха-кха… по спине постучи…
Чичиков с удовольствием приложился кулаком.
– Ух! Хорош… Чего тебе надо?
– А надо бы мне сделку с вами заключить, Григорий Харлампиевич, чтобы вы уступили мне по сходной цене души таких вот постояльцев. Они у них все равно мертвые.
– Кто? – не понял начальник тюрьмы.
– Души, кто ж еще, – с какой-то тоской в голосе обронил Чичиков.
– Не понял.
– Сейчас. – Чичиков достал из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу и следом за ней – ручку, черный «Паркер» с золотым пером. – Вот купчая. Заключим купчую, да и всего делов. Признайтесь, уважаемый Григорий Харлампиевич, вам ведь до чертиков надоели постояльцы из семьдесят шестой камеры?
В нездоровом желтом свете, падавшем от настольной лампы, что стояла на полке среди посуды, Чичиков увидел, как вытягивается лицо Кирияджи. Веки его стали мелко подрагивать, а глаза воровато стрельнули куда-то вниз.
– Ты откуда это знаешь? – сиплым шепотом спросил он у Чичикова.
– Сколько у вас их там? В купчую нужно внести по полной форме.
– А? А-а… Четверо… Да кто ты такой?
– Я же докладывал – Чичиков. Вам моя фамилия ничего не говорит?
– Я тебя спрашиваю – кто ты такой?
– Ну, скажем, по сто долларов за душу… – задумчиво обронил Чичиков.
Выражение лица Кирияджи стало совсем скотским. Он почувствовал, что сейчас зарычит, как вепрь, и, может, даже встанет на четвереньки.