А ведь это люди. Да, не образованные,
да, местами глуповатые, но так о каком развитии интеллекта можно
говорить, когда от постоянного голода мозг просто не развивается,
как ему положено?!
И если так живут все простолюдины, не
удивительно, что орден имеет репутацию самого богатого и сильного
объединения. На фоне такой бедноты любой, у кого в кармане звенят
два гроша — уже зажиточный гражданин. И да, слова Салэм о том, что
ни один мастер анклава не желает отказываться от благ ордена в
обмен на деньги, раскрываются полнее.
Честно признаться, чем больше я
вникал в быт баронства, тем больше понимал, что просто сидеть в
поместье и прожигать жизнь не смогу.
Дело не в том, что они мои подданные,
и мое благополучие напрямую зависит от каждого члена их общества.
Нет, я всерьез был уверен, что, оставив быт Чернотопья без
изменений, я либо перестану себя уважать, превратившись в последнюю
скотину, либо сойду с ума от ужаса.
Да, на Земле я не всегда вел дела
честно. Но своих людей я никогда не бросал, защищал до последнего.
И они отвечали мне взаимностью.
И поэтому я планировал за эту поездку
вплотную заняться улучшением жизни своих подданных. Разумеется,
сейчас я смогу не так много. Да, скорее всего, почти ничего. Но
хотя бы начать — уже, считай, полдела. Дорога возникает под шагами
идущего.
Протоптанная тропа ныряла под копыта
коня. Дул теплый ветерок, нагревало воздух солнце. Зеленели по обе
стороны от меня распускающиеся на ветвях почки.
Лишь через два часа по моим прикидкам
я миновал лес. Местность существенно изменилась: растительность все
больше отступала, потянуло характерным запахом болота. А еще через
минут двадцать под копытами скакуна зачавкала раскисшая земля.
Впереди дорогу застилал густой туман
— ветер еще не успел набрать силу и сдуть его прочь. Влажность
повысилась, и дышать стало неприятно. Да и запах разложения,
характерный для обширных болот, заставлял вдыхать ртом и не слишком
глубоко. Как здесь живут поколениями люди, мне было непонятно.
Идти дальше лошадь отказалась. Но я и
сам не горел желанием углубляться в этот туман. Выбравшись из
седла, взял коня за узду и повел вслед за собой. Очень скоро под
ногами появились наброшенные мостки, достаточно широкие, чтобы
провести телегу, но только одну.
Каждый шаг сопровождало новое
хлюпанье. Где-то в тумане квакали лягушки, а от мошкары, норовившей
залезть в глаза, уши и ноздри, спасения вообще не было. Недолго
думая, я судорожно вздохнул, стараясь не проглотить наглых
насекомых.