Сопротивляться уже бесполезно. И я
проваливаюсь.
Не знаю, как это произошло впервые.
Скорее всего, был слишком мал, чтобы запомнить. Но вот последний
раз забыть не удастся, наверное, до самой старости.
Я всегда считался проблемным
ребенком. Не то, чтобы хулиганил больше остальных, или с учебой
были проблемы. Но, начиная с детского сада, за мной закрепилась
репутация странного. Да что там — слегка шизанутого. Со всеми
вытекающими последствиями.
Сверстники в школе меня особо не
травили. Но это, наверное, просто потому, что не оказалось в классе
заводил. В таких делах ведь всегда все начинается с одного-двух
человек, которые раскачивают остальную толпу. Но и друзей у меня не
было. Мало кто даже разговаривал со мной на переменах. И все из-за
этих гребаных приступов.
Я не понимал толком, что их вызывает.
Стресс, обстановка, скачки давления или гормонов. Но контролировать
их у меня не получалось. Как только я начинал проваливаться —
наступала паническая атака. Я цепенел. Плакал. Кричал. Часто
пытался бежать куда-то. Потому что заметил — когда двигаешься, есть
шанс вырваться. Все равно, что нестись по тонкому льду или по
прогибающейся под тобой крыше в надежде, что выскочишь на прочный
участок. Иногда и вовсе не помнил, что произошло. Говорили, что
катался по полу, дергаясь в конвульсиях.
Я жутко всего этого стеснялся. Когда
мать водила по врачам – отмалчивался. Внятного диагноза мне так и
не поставили. Говорили то об эпилепсии, то о пограничном
расстройстве личности. Порой звучали предположения и пострашнее, но
тогда мама хватала меня в охапку и тащила прочь. Видимо, не хотела,
чтобы я попал из обычной школы в какой-нибудь спецкласс.
И я начал скрывать приступы. Учиться
бороться с ними. Хотя тут была палка о двух концах, потому что сами
по себе приступы и были некоей защитной реакцией. Если не дергаться
— как пить дать, провалишься и окажешься ТАМ.
ТАМ было так страшно и непонятно, что
я так и не придумал этому месту названия. На первый взгляд
казалось, что ты просто оказываешься в той же самой комнате, только
люди вокруг превращаются в серые бесплотные тени. Исчезают все
звуки и запахи – будто голову твою оборачивают толстым слоем
войлока. Цвета тоже меркнут, уступая место пыльно-серому.
Ты можешь кричать во всю глотку –
здесь тебя никто не услышит. Ты можешь биться в стены, но лишь
пробьешь их насквозь, вывалившись на другую сторону. Ты можешь
пытаться схватить силуэты проходящих мимо людей, сотканные из
серого дыма, но они ускользнут сквозь пальцы. Можешь спрыгнуть с
крыши, но когда приземлишься – даже не почувствуешь удара по
ступням. Здесь вообще почти ничего не чувствуешь, кроме
горьковатого привкуса во рту.