Спина Оксаны взмокла. Девушка не придала внимания странности и
продолжила изучать лицо Шефа на крохи утаенной паники. Буденова
мигом попала в мысленную «особую классификацию» орденца, где она
заняла третье место среди хладнокровных убийц.
Начальник отдела вернулся к прежнему состоянию. Гостья лишь
почувствовала странное облегчение, будто прицел крупной гаубицы
сместился далеко в сторону. Но еще мог вернуться в любую
секунду.
Оксана спросила:
— Я могу заняться делами? Гильдия, в отличие от Ордена, зачищает
опасные зоны, чтобы жители могли жить с надеждой увидеть завтрашний
день.
— Занимайтесь, леди Оксана. — Девушка вздернула нос и покинула
кабинет с вещами. — Но вы уже под арестом и даже не заметите
этого.
***
Я проснулся в больничной палате. Белое... пространство сплошной
дымкой окутывало стены и кровать. Стоящие тумбы расплывались,
сколько на них не смотри. Вытянутая лампа играла роль маленького
солнца для мыльного взгляда. А зарешеченное окно, куда смотрела
Ханако, тянуло черный щупальца.
Беловласка отвлеклась от пейзажа серых стен, освещенных
прожекторами. Лицо девчушки из тревожной маски спокойствия
переплавилось в мокрую физиономию, исторгающую из глаз соленые
реки:
— Командир! — Грохот из уст Ханако взорвал барабанные перепонки!
— Ой. Тут же нельзя кричать.
— Р-р-рад, что ты знаешь об этом. — Зубы со скрипом вдавливались
в десны. Я вспотел. — Говори шепотом.
Ханако кивнула. Подле кровати тут же оказался стул, бережно
поставленный тонкими, но накачанными руками. Под серой футболкой
девчонки виднелись жилы, очерченные выступами мышцы. На коже
прорастали царапины и шрамы, а на ладонях собрались мозоли и
ссадины.
— К-командир... Я знаю, Ханако не безразлична тебе, но хватит
извращенно облизываться на меня. — Ханако спрятала руки за спину. —
Я ручки растила не для пошлостей.
Я бессильно закатил глаза. В ответ на колкости ничего не
получалось сказать. Даже вздохнуть. Наверняка, причина слабости —
трубки, торчащие из горла и провода, оканчивающиеся присосками на
лбу и груди.
Меня как дернуло.
«Если мне в горло вставили трубки, то почему я могу шевелить
челюстью?» — Я сделал жевательное движение. — «Да ладно... Они
частично перенесли устройство в другое измерение? Кто вообще
способен это сделать?»
Я испытывал неосязаемость труб, растущих изо рта. Кусал, жевал,
ходил головой влево, вправо. Даже задерживал дыхание, но аппарат,
как назло, продолжал дышать за меня.