– А почему не восстанавливаешься сейчас? Ведь у тебя все стабилизировалось? – от души недоумевал я.
– Как ты себе это представляешь, ушла в академку мальчиком, вернулась девочкой? – опять невесело усмехнулась Таша. – Там еще полно народу, с кем я училась, преподаватели. Да это будет не учеба, а кунсткамера сплошная! Нет, в этой стране мне уже не учиться и не играть.
Я слушал эту исповедь молча, забыв, что застегивал рубашку. Боже, какая драма! Таша уже давно закончила рассказывать свою невеселую историю, а я все стоял, теребя пальцами пуговицы.
Она улыбнулась, подошла ко мне, и сама застегнула мне рубашку.
– Не бери в голову, а то что-то загрузила я тебя, – улыбнулась мне она.
– Как не брать в голову, когда тут буквально Ванесса Мэй тебе рубашку застегивает, – отшутился я, находясь, на самом деле, все еще под впечатлением всей истории короткой жизни Талии.
– Ванесса Мэй – подготовишка! – заносчиво и задорно хмыкнула она, застегивая последнюю пуговицу. – Ну вот, туалет его величества завершен.
– Спасибо, – поблагодарил я ее, положил ей руки на плечи и поцеловал в пробор волос на голове.
Надо было идти, но уходить не хотелось. Так бы и стоял вечность, полуобняв это непонятно-полое существо с грустными глазами доброй волшебницы.
– Иди, Антонушка, тебе пора, – первой нарушила молчание Талия.
– Вообще-то, меня зовут Глеб, – сознался я.
– Иди, Глеб, – совершенно не удивилась Талия. – Хотя я уже так привыкла к имени Антон, и идет, по-моему, оно тебе больше, чем Глеб.
Я вынул кошелек, достал двести долларов и положил их на стол, подоткнув краешки бумажек под пепельницу.
– Спасибо, – поблагодарила Талия и добавила, опустив глаза: – Знаешь, мне не хотелось бы, чтобы ты думал, что деньги – главное для меня.
– Я так и не думаю! – серьезно и искренне воскликнул я.
Таша в ответ наградила меня таким благодарным взглядом, что я расцвел. Потом подошла ко мне и сказала, заглядывая в глаза:
– Мне очень хорошо и легко с тобой, Антон, то есть, Глеб. Я очень благодарна тебе. Может быть, еще увидимся когда-нибудь?
Непонятно как-то это прозвучало, – не приглашением, а, скорее, просто допущением… И глаза ее были полны грусти. Все-таки странная она…Хотя – и неудивительно. Я обнял ее за плечи, ободряюще улыбнулся:
– Конечно, увидимся! К сожалению, завтра я занят…