Русские офицеры от таких речей приосанивались, на приблудившихся донцов поглядывали кто искоса, а кто и свысока.
– …Сего Кутузова потомка дочь была замужем за казанским царем Симеоном, – продолжал Мишенька, потягиваясь и томно прикрывая глаза. – А у Андрея Александровича, брата родного помянутого Кутуза, сын был Василий, прозванный Голенище. Потомки их Голенищевы-Кутузовы Российскому престолу служили разные дворянские службы. Герб у них, – тут Мишенька исподтишка оглядывал насупившегося Матвея, – черный одноглавый орел на голубом щите держит в правой лапе серебряную шпагу…
Платов, в свою очередь, оглядывал вальяжного, раздобревшего Кутузова. Разузнали казаки – из русских кто-то проговорился, – что в Петербурге, в Астраханском полку, если что не по его на учениях, падал Мишенька Кутузов в досаде на землю, грыз ее и кулаками пыль выбивал.
– «Из немцев честен муж», – с недоверием переспрашивал Матвей. – По-турецки «кутуз» – значит «вспыльчивый» или «бешеный». Был у нас в станице один казак, по кличке Алеша Бешеный, и один раз…
Кутузов ласково, как на несмышленыша, глядел на Матвея, зевал и одним-двумя остроумными словами отвлекая внимание офицеров, поворачивался к Матвею спиной.
Меж тем турки решились: подвели флот к косе и высадили десант – беглых запорожцев, чьи предки еще с Костей Гордиенко (соратником гетмана Мазепы) ушли в туретчину да так и не вернулись.
Русские двинулись сбрасывать. Прикрывая развертывание войск, раскинули впереди боевых порядков казачью лаву.
Запорожцы, уцепившись за берег, зарылись в землю, без нужды не стреляли, а донцы близко не совались, приглядывались с любопытством.
На Дону запорожцы в чести, но, зная за ними, в Черкасск их никогда помногу не пускали. Эти и подавно изменники, а вдуматься – несчастные люди. Воля или родина, что дороже? Эти, не поддавшись «москалям», родину покинули, и понять их можно: свои, некрасовцы, с тех же времен вот так же скитаются, кто в плавнях, а кто и вовсе в туретчине.
Матвей в такие тонкости не вдумывался. И не на запорожцев больше смотрел, а на своих: любопытно, кто как себя в сражении ведет. Мишенька Кутузов при виде неприятеля становился важен и хладнокровен. И слабостей видимых Платов в нем угадать не мог. Никогда Кутузов не роптал, никогда не просил за себя, но, как и Матвей, любил представительствовать. И были у него обширнейшие знания, коими он неграмотного Матвея неизмеримо превосходил.