"Ну не кричать же: - Позовите консула... Тем более, проходили.
Сразу после побега, еще в Испании явился в ближайшееконсульство:
Ребята, я свой, советский, бежал из плена!
-Ага, сейчас... - Молодой, но успевший подернуться жирком, клерк
из бывших комсоргов райкома, заброшенный на теплую должность волной
демократии, послал провокатора в пеший поход.
-Военнослужащий? Ай, ай, ай... Из плена? Да что вы говорите,
целый майор? Вот что, господин хороший. Скажите вашим хозяевам, что
у нас все майоры на месте. Короче, гражданин, выход слева, просьба
не задерживать очередь. Явитесь еще раз - вызову полицию".
Поэтому на все вопросы полицаев наученный горьким опытом нелегал
молчал как партизан. В итоге немцам надоело толочь воду в ступе, и
дело отправили в суд.
"Пятерку" за подделку документов впаяли без особой волокиты.
Хотели добавить за нелегальное пересечение границы, но не смогли
определиться какой.
Особых впечатлений пребывание в Гамбургской исправиловке у
заключенного номер семь три ноль восемь семь не оставило. И хотя в
нашей зоне, Сергею, слава Богу, сидеть не пришлось, но по всему -
не тюрьма. Так - детский сад. Даже с учебкой не сравнить. Однако
тюрьма, она и есть тюрьма. Хоть в Гамбурге, хоть в Сыктывкаре.
Несвобода.
Не трудная, но бесконечно монотонная, работа по штамповке
автомобильных номеров, которой пытались занять исправляющегося
нелегала тюремные власти, опротивела Ильину еще до первого
Рождества.
Сергей спрятал комбинезон в ящик, и занялся чтением. Плотно,
всерьез. Тюремной библиотеки хватило еще на год. Но в конце концов
это занятие ему тоже прискучило. Углубленное изучение немецкого и
французского, благо, что недостатка в языковой практике не было,
позволило скоротать еще пару лет. Остаток срока просто жил...
Общался с мелко уголовной европейской босотой, осваивал
криминальные специальности, изучал жаргон... Делал это не то что бы
с прицелом. Проснулось естество разведчика. Зато теперь, после
нескольких лет вынужденной подготовки, случись ему вдруг выдать
себя за европейского уголовника, поломать легенду не сумел бы и
самый дотошный следователь.
И тут на Сергея накинулась новая напасть. Ностальгия. Начал
сниться снег. Не тот эрзац, едва прикрывающий в декабре тонкой
пеленой асфальт тюремного плаца, а нормальный, с морозами,
метровыми сугробами и хрустом. Так захотелось сменить сытную , но
безвкусную европейскую кормежку на жидкий столовский супец, что и
не передать.