– Значит, дом заброшен? – обратился ко
мне господин Сэки.
Я кивнул.
– А раньше там жила какая-то
банщица?
Я кивнул еще раз. И гаркнул, вспомнив
о том, кто здесь начальник:
– Да, Сэки-сан!
Надо же такому случиться! Изо рта у
меня вылетела креветка. Описав дугу, она шлепнулась под стену,
украшенную изображением карпа, плывущего против течения. Хорошо
хоть ни в кого не попала! Тройной смех был мне наградой:
дружелюбный у Фудо, осторожный у секретаря и укоризненный у
господина Сэки.
– Креветки тоже иногда рвутся в
драконы, – остроумие старшего дознавателя задушило веселье на
корню. Было ясно, кто здесь эта самонадеянная креветка, и ладно
еще, что не лапша. – Фудо-сан, места проживания первых двух женщин
были установлены? Или это одна и та же красотка? Один и тот же
дом?
Архиварус разлил саке в пустые чашки.
Мне, опять же, чисто для вида. Ну и пусть! Не больно-то
хотелось.
– Кажется, в архиве сведений об этих
жилищах не сохранилось. Увы, Сэки-сан. Я подозреваю, что проверка
не проводилась. Или проводилась, но результат не был подан в
письменном виде.
Брови Сэки Осаму сошлись на
переносице:
– Кто проводил дознание?
– В обоих случаях – господин
Абэ.
Фудо вздохнул и уточнил:
– Покойный господин Абэ.
Дознаватель Абэ скончался в конце
зимы. Я не был с ним близко знаком, да и никто, по-моему, не был.
Сухой, замкнутый человек, Абэ держался особняком. В памяти остался
только его кашель – сперва ты слышал этот кашель, а потом уже
видел, как из-за поворота коридора выходит дознаватель: бледный как
призрак, а на щеках цветут розы болезненного румянца. Шептались,
что зимы он не переживет, так и случилось. Деньги на погребальные
обряды Сэки Осаму выделил из средств управы, что само по себе было
делом невероятным. Семью Абэ не без оснований считали
состоятельной, в пожертвованиях они не нуждались. Вдова
отказывалась, но старший дознаватель настоял. Кажется, он с большим
уважением относился к покойному сослуживцу.
Обряды провел лично Иссэн Содзю,
настоятель храма Вакаикуса, и это тоже говорило о значительности
усопшего.
Многие не пережили зиму: лютую,
морозную, ветреную. Холод убивал человека за человеком, собирая
урожай мертвецов прямо на улицах. Трупожоги с ног сбились,
стаскивая окоченевшие, твердые как бревна тела для костра. По
большей части умирали дети; наш дом беда тоже не обошла. Скончался
мой маленький брат Мигеру: захворал и сгорел в три дня.
«