— Э-э-э, —
князь Волконский на мгновение опешил, затем осторожно уточнил. — Я
буду служить там, куда направишь меня, государь, хоть даже и в
Курляндии. Вот только с княгиней Анной Иоановной у меня не самые
лучшие отношения сложились, она меня всегда проделками Аграфины
Петровны попрекала...
— А мне и не
нужно, чтобы у вас с княгиней были прекрасные и безоблачные
отношения, — перебил я его. — Мне нужны глаза и руки в Курляндии,
коих я пока лишен, почти в полной мере.
— Я могу
подумать? Поговорить с Андреем Ивановичем, дабы тот пояснил, какие
именно действия от меня ожидаются? — сейчас Волконский выглядел
предельно сосредоточенным. — Ведь может так статься, что не
справлюсь я с задачей твоей, государь, Петр Алексеевич, и тебя
подведу, и сына не спасу.
— Конечно,
думай, сколько будет нужно, Никита Федорович, — я кивнул. — Тем
более что я еще только в процессе решения судьбы Мишки и его
приятелей. Думаю, что будет лучше, если отроки сии здесь в
Лефортово погостят. Так я скорее смогу определиться, какого
наказания они достойны за преступления свои.
Ушаков,
внимательно следивший за ходом беседы, захлопнул папку, улыбнулся
краешками губ и, подойдя к князю, тронул того за плечо.
— Пойдем,
Никита Федорович. Разговоры разговаривать, да не отвлекая государя
от дел государственных. Я ему твой ответ передам сразу же, как
только решение тобой принято будет. Пошли-пошли, сам видишь, дел у
государя, Петра Алексеевича невпроворот.
Волконский
поднялся и позволил Ушакову вытащить себя из кабинета. Я же поднял
лист с протоколом допроса Михаила Волконского, который Ушаков
оставил на моем столе, и уже приготовился начать читать, вникая в
каждую строчку, как дверь снова распахнулась, и в кабинет вошел
заметно растерянный Репнин.
— Государь,
Петр Алексеевич, тут представители Синода расстригу какого-то
приволокли, требуют суду его предать государеву, — я поднял на него
глаза и долго смотрел, пытаясь понять, он сейчас надо мной
прикалывается, или действительно мне нужно делом какого-то
проштрафившегося монаха заниматься? Судя по сконфуженной морде
Репнина заниматься придется, да еще и прямо сейчас. Хотя бы забрать
расстригу и пообещать попам, что разберусь по всей строгости. Раз
назвался главой православной церкви, то и неси свой крест,
государь, Петр Алексеевич, хотя бы назначь следствие, которым
церковный отдел Тайной канцелярии вплотную займется. Интересно, я
когда-нибудь выберусь из кабинета, или меня в нем похоронят,
завалив камнями, потому что бетономешалка еще не была
изобретена.