Может быть, не безрассудно щедрое, но его предложение
все еще было хорошим:
— Вы готовы указать в контракте, что спишите долг
сразу, как только вернетесь? — спросила она.
— Верно.
— Вы же понимаете, это, скорее всего, станет известно
Стерлингу. Он сделает все, чтобы мы не вернулись.
— Разумеется.
Атрес не боялся. Или не подавал виду.
— Выбор только за вами, — добавил он. — Вы не знаете,
очнется Линнел Райт или нет, и насколько риск оправдан. Но вы уже
солгали ради меня инспектору и уже замешаны в
происходящем.
Кейн улыбнулась:
— Вопрос надежды?
— Да.
— Вы же знаете, я уже дала на него ответ.
* * *
Ричард — а пока Линнел не пришла в себя, управляющим
на платформе был именно он — согласился принять помощь «Скайлинг»
тем же вечером. На самом деле он ничем принципиально не рисковал,
«Трель» все равно катастрофически нуждалась в ремонте.
Уже на следующий день, ближе к вечеру, прибыли
грузовые дирижабли — восемь массивных воздушных судов черно-красной
расцветки, фирменных цветов «Скайлинг».
Кейн стояла рядом с Атресом на главном воздушном
причале и смотрела, как их тросами крепили над ключевыми узлами
платформы.
Облачная муть наконец-то рассеялась, и небо было
пронзительно-голубым, почти прозрачным. Таким ясным, каким оно
бывало только на «Трели».
Атрес следил за процессом молча, привычно заложив
руки за спину, и казался до странности уместным, словно кто-то
нарисовал его как картинку специально на воздушном причале —
строгую, одетую в капитанский костюм фигуру с идеально прямой
спиной.
Атресу шли открытые пространства, наполненные
воздухом.
Уже через несколько часов «Трель» начала набирать
высоту. Сонм отдалился, стал рваной облачной пеленой где-то внизу,
и уже невозможно стало разглядеть отдельные схемы. Впрочем, у Кейн
и не было повода смотреть вниз.
На следующий день на платформу прибыл адвокат
«Скайлинг» и привез с собой договор. Уточнение и подписание его не
заняло много времени.
Вечером, через два неполных дня после разговора в
саду, Кейн впервые пришла в комнату Линнел.
Было темно, на столе горела одна единственная
масляная лампа — Линнел не выносила спирит-светильников у себя в
спальне — и пахло лекарствами.
Тяжелые темно-синие портьеры закрывали единственное
круглое окно.
Линнел лежала на двуспальной кровати, их с Дэном
кровати, и казалась ребенком. Свет лампы ложился на ее лицо, и оно
казалось пронзительно ярким по сравнению с чернильными тенями,
притаившимися в углах комнаты.