- Похоже, клан богато живет и ни в
чем не испытывает нужды, - довольно прогудел парень, останавливая
свой взгляд то на необычных изразцах на стене дома, то на красивом
мозаичном узоре на стене другого дома. - Как же им все это удалось,
интересно...
Город, действительно, производил
очень хорошее впечатление. От храма под прямыми углами в город
расходились широкие дороги, мощенные тщательно подогнанными
каменными плитами. Здесь с легкостью могли разъехаться две
немаленькие повозки. От сточных канав, протянувшихся по краям улиц,
совсем не тянуло гнилью. Значит, регулярно чистили стоки, что тоже
было немалым плюсом.
- Прямо, лепота, - улыбнулся он. Чего
говорить, естественно, приятно, когда твое дело не просто живет, но
и процветает. Ведь, он имел ко всему этому самое непосредственное
участие. - Молодцы... Кстати, а кто всем этим рулит?
Но вдруг случилось нечто, что
несколько поколебало его уверенность в счастливой и сытой жизни
жителей этого города.
- …Анец! Стой! – донеслось до парня
из соседнего переулка. Слышался тяжелый топот, звуки ударов и
чье-то жалобное верещание. – Сейчас я тебе задам, человеческая
обезьяна! Стой на месте, говорю!
- Не надо, хозяин! Ай! – так жалобно
взвизгнул детский голос, что у Тимура екнуло сердце. – Ай!
А-а-а-а!
Парень развернулся в ту сторону и
быстро пошел по переулку. Через секунду уже бежал, боясь не успеть.
Слишком уж много боли слышалось в этом детском крике, словно
беспомощный кутенок скулил. Сердце просто щемило.
У очередного дома, возвышавшегося на
два или три этажа, резко остановился и уставился в за угол, где в
узком прогале что-то копошилось. Парень ускорился.
В самом конце переулка, Уже в тупике
его глазам предстала отвратительная картина – раздобревший, как
боров, гном в кузнечном фартуке с яростью хлестал ладонью
скрючившегося человеческого мальчишку. Того от каждого удара всякий
раз бросало из стороны в сторону.
- Ай! Я больше не буду, господин! Не
надо! - жалобно пищал он, стараясь всем телом вжаться в каменные
плиты мостовой. – Я больше не буду спать...
Его смуглое изможденное тело не
переставая тряслось, дрожала. От новых ударов он уже не верещал, а
просто поскуливал.
- Паскудина! Человеческая образина!
Неблагодарная тварь! Я, значит, его мамашку выкупил из долговой
кабалы, а она возьми и сдохни! Ты мне все отработаешь! Слышишь?!
Спать он вздумал в кузне! День и ночь должен работать, день и
ночь...