В особняке заканчивались последние приготовления, прислуга металась по залу перепуганными рыбешками, расставляя на столах закуски. Пахло апельсинами и жареными колбасками. Сам хозяин дома, в превосходно сшитом фраке, стоял на возвышении в конце зала подобно полководцу перед сражением. Едва завидев Аламара, он торопливо скатился вниз, бодро проложил себе путь сквозь снующих туда-сюда служанок с подносами.
- Аламар, дружище! – затряс руку в крепком рукопожатии, - как здорово! А мы уж не надеялись, ответа ведь не получили…
Эверси преданно заглядывал в глаза, его второй подбородок мелко дрожал, а руки явно потели.
«Что-то нужно от меня, - подумал Аламар, отвечая на рукопожатие, - хм, посмотрим».
- Да что же ты стоишь? Проходи, пойдем, пожалуйста, пойдем к столу. Мы возьмем по бокалу «Слезы последней айхи» и прекрасно проведем время! Кстати, супруга моя и дочь, Бьянка.
Они как будто подкрались сзади, и Аламар почувствовал себя в окружении. Противник, оголивший плечи по последней моде, вырядившийся в воздушные кружева и рюши, уверенно брал в осаду.
- Мастер Нирс, - графиня присела в изысканном поклоне, - какая честь для нас, что вы нашли…мм… время посетить наш дом.
Графу Эверси повезло с женой. Амалия слыла не столько умной, сколько мудрой женщиной, закрывала глаза на мелкие шалости супруга и, возможно, именно поэтому их лодка семейной жизни продолжала год за годом уверенно плыть в бушующем море страстей. Помимо этого, Амалия Эверси была еще и женщиной довольно красивой, чем-то напоминала породистую борзую. И взгляд открытый, дружелюбный. Локоны теплого медового оттенка.
Бьянка Эверси внешностью пошла в отца. Не то, чтобы Всеблагий обделил ее красотой, нет. Девушке досталась внешность голубоглазой фарфоровой куклы, очень дорогой куклы: тонкие черты лица, золотые волосы, высокие скулы и пухлые губы. Идеал красоты, казалось бы… но нет. Если мать напоминала породистую борзую, то Бьянка куда более походила на болонку в бантах.
Аламар поймал себя на том, что вот уже несколько минут молча рассматривает семью Эверси и молчит. Спохватился, приложился к ручке графини, почувствовал, как дернулась ее рука в момент соприкосновения с маской.
- Я сражен красотой ваших женщин, Эверси, - сказал он, - вам несказанно повезло.
Потом нырнул пальцами во внутренний карман мундира и извлек подарок.