- Нет, в одежде.
- Тем паче странно…
Тарабрина задумалась еще раз. На этот раз надолго. Настолько
надолго, что Грабе не нашел ничего лучшего, чем напомнить о себе
покашливанием.
- Простудились?.. Теплого попейте.
От подобного ответа Грабе чуть не подавился своим кашлем.
Закашлялся уже совершенно натурально.
- Знаете, у меня мысль возникла, - наконец вспомнила Мария
Федоровна. - Я читала выдержки работы господ Кюри… О
радиоактивности… Вы читали?..
- Очень вкратце…
- Симптомы в чем-то схожи…
- Прикажете арестанта?..
- Да нет, зачем же… У вас же есть в экспедиции фотограф?..
- Да, безусловно…
- С десяток фотопластинок он может пожертвовать на благо
отчизны?..
Пластинки были найдены за считанные минуты.
Уже через час стало ясно: докторесса была права. Фотопластинка
оказалась беспощадно засвечена.
Это не остановило Грабе, он полез в тарелку с оставшимися
пластинками, расположил их по комнате и довольно быстро определил
источник радиоактивности. Таковым оказался предмет, похожий на
нечто среднее между керосиновой бочкой и самогонным аппаратом.
- Что это может быть? - спросил Грабе у Беглецкого.
- Трудно сказать… Я так полагаю… За этим отсеком… - Беглецкий
сверился со своим не то планом, не то чертежом. – За этим отсеком
часть летательного аппарата разрушена. Я полагал, что там должны
были находиться двигателя, кои полностью уничтожены.
- А это, выходит, двигателя питало?..
Беглецкий был осторожен:
- Возможно…
- Двигателя же восстановить не выйдет…
- По всей видимости, нет… По крайней мере в обозримом
будущем…
- Но у нас, вероятно, есть источник энергии, достаточный для
путешествия меж звездными системами… Ну что же… И то неплохо, и то
корм.
-
Докторесса осмотрелась…
…И начала жить. Если ученые жили по двое в избе, то Мария
Федоровна получила дом в единоличное пользование.
На окошко повесила занавесочки, перед порогом положила кусок
дерюги, чтоб входящие вытирали ноги.
Доселе «Ривьера» была исключительно мужским местом, поэтому
обитатели себя не сильно сдерживали ни в потребностях, ни в
эмоциях. К дурному привыкаешь быстро, за считанные недели народ
изрядно одичал, зарос.
- Прошу простить их, - извинялся за всех Грабе.
Как раз рядом у дерева, особо никого не стесняясь, казак
справлял малую нужду.
- Да бросьте. Я же доктор! – успокаивала офицера Мария
Федоровна.