Некоторое время непримкнувшим был батюшка Арсений. Сначала
просто держался особняком ввиду своего духовного чина. Затем он
стал посещать чаепития у ученых, полагая их людьми образованными и
культурными. Это было действительно так, но все ученые в экспедиции
изучали науки естественные, сыпали специальными терминами. Батюшка
разговора поддержать не мог, поэтому чувствовал себя ненужным.
И в самом деле, когда он несколько раз не явился на чай к ученым
– этого никто и не заметил.
Военных, даже самых лучших, батюшка Арсений считал
ограниченными, испорченными существами. Ибо чего хорошего может
сотворить с человеком юнкерское училище и бесконечная шагистика на
плацу. То ли дело – духовная семинария.
Однако от приглашения на чай он, на свою голову, не
отказался.
В назначенный час, прихватив кота, батюшка поднялся по лесенке в
небо, перешел на палубу дирижабля. Стюард провел его в салон.
Офицеры были уже там.
Во главе стола на правах хозяина сидел Сабуров. Ближе к нему –
Попов и Грабе. Поодаль – есаул. Он пил чай, в разговор не
вмешиваясь. На его лице было деланно дурацкое выражение лица:
дескать, куда нам, сирым… Напротив него находились Данилин и
Шульга. Они тоже пили чай молча, не влезая в разговор старших.
На столе стоял самовар, кофейник, нескольку бутылок со спиртным
на разный вкус, однако открытой была только бутылка коньяка. Сервиз
был из мельхиора, сплава небьющегося. О необходимости такого
свойства напоминал дирижабль. На ветру он качался, словно корабль
на волнах.
Когда вошел батюшка, Сабуров сделал неопределенный жест: не то
поприветствовал, не то предложил садиться. Не то, и то и
другое.
…И оказалось, что батюшка прибыл как раз вовремя: Сабуров как
раз делился своими мыслями.
- Вот скажите, господа, я пятый год болтаюсь между землей и
небом. Чувства, надо сказать потрясающие… Помню, как-то пришли
японские крейсера, бомбардировали Владивосток. Батареи им отвечают…
На земле смерть, металл… А я над этим всем вишу в корзине
воздушного шара. А я, значит, по телефону руковожу огнем,
направляю, стало быть… И сделать мне никто не может… Словно я
Господь Бог…
- Гордыня человеческая… - пояснил отец Арсений, наливая
чаек.
- Вот и я о чем… А тут, получается, что кто-то летает и выше
нас. Гораздо выше… Что сие значит? Какие выводы надобно нам
сделать?..