Путь далекий из Сибири будто бы располагал к раздумьям, но Павел
как-то не смог сообразить ничего толковей, чем рвануть к приятелям.
Они ведь не откажутся от старого друга, что-то придумают.
Анархисты обитали в поселках фабричных, название которых
говорило само за себя: Мухово, Гнилозубовка до Шанхаи.
Чтоб добраться до фабрики и до них, необходимо или обойти город,
или пройти сквозь него. Обойти – безусловно, было безопасней. Но
пройти – быстрее. Осторожность говорила одно, лень – совсем иное. В
конце концов Павел поддался последней, лишь пообещав, что будет
смотреть во все глаза, станет осторожным…
-
Город шумел, насколько возможно это было для украинского
провинциального городка летом и в это время дня.
По велению своих пассажиров куда-то катили извозчики, приказчики
в лавках расхваливали посетителям свой товар.
На перекрестке Павел остановился и действительно засмотрелся во
все глаза. Здание, где когда-то погиб Антип, где сам Павел едва не
задохнулся от чадного дыма, сейчас шпаклевали, замазывали дыры от
пуль.
А что поделать: жизнь идет, земля в центре города дорогая, но и
окупается быстро.
Рядом имелся плакат, прикрывающий часть строительных лесов:
«Ресторанъ “Прага”! Открытіе 1-аго октября!»
Мимо Павла проехала двуколка, в ней с дамой сердца находился
здешний полицмейстер. Павел узнал его сразу: вздрогнул, вспомнив
удары в кабинете с портретом Императора, развернулся, ушел под арку
в проходные дворы.
Зато полицмейстеру понадобилось некоторое время. Его экипаж,
верно, проехал квартал, а он все размышлял, где же он видел это
лицо.
И вдруг вспомнил. Напрягся, побледнел так, что испугал женщину
рядом с собой.
- У тебя такое лицо, будто ты мертвеца увидал…
- Если бы ты знала, как ты права…
Полицмейстер оглянулся, посмотрел назад. Там, разумеется, никого
не было.
Ну нет, такого быть не может. Хотя что за странные люди сейчас
живут в «Метрополе»? Они будто из столицы, ищейки, может быть
самого Столыпина – в таких вещах полицмейстер не ошибался.
Это совпадение? Или же?..
-
Постучались в дверь.
- Наташа, открой…
Наташа подошла к двери, открыла дверь.
И будь у нее в руках что-то – уронила.
- Пашка, ты?.. Тебя же…
- Повесили… Знаю… Наши, где наши?..
-
- …Лес валили… Ямы копали…
- А потом?
- Потом драпанул.
Про летающую тарелку Павел рассказывать не стал: было видно, что
не поверят даже в меньшее.