Шли минуты, они складывались в час. В один, второй…
- Ну что?.. – поинтересовался Грабе.
- Да вроде бы и пора, - ответствовал есаул. – Те за час
преставились…
- Может, водка подействовала так?.. – снова предположил
Андрей.
Опять Грабе потребовал добровольцев. Но с условием: водку
выдадут к ужину.
За добровольцами дело не стало…
-
- Тогда?.. – начал Грабе.
- Тогда в этой железной коробке место проклятое. Кто там чего
начнет ломать – его и убиваеть? – начал фантазировать есаул. –
Навроде цепной чумы или сторожевой холеры. Я б туда арестантов
загнал. Когда помруть – точно знать будем. Кликнуть охотников? Я
так думаю, что самое время. Бог троицу любит: и причину найдем, и
водку сохраним.
Грабе задумался, но покачал головой:
- Отставить… Значит так, это место смерти до особо распоряжения
закрыть! И уберите этого коновала-фельдшера! Я ему кобылу не доверю
лечить, а он к людям лезет. По глазам же видно - в медицину пошел
только ради спирта. Привезите нормального доктора!
- Откуда его же взять? – полюбопытствовал есаул. – В Иване
Ивановиче всего два врача…
- Берите откуда хотите! Хоть из Красноярска выписывайте. Мне
плевать, что каторжане умирают - не жалко. Но я хочу знать - из-за
чего они умирают. Олег Анатольевич?..
- Аюшки?.. – отозвался доселе молчавший Шульга. И тут же
опомнился. – Слушаю!
- Отбейте телеграмму на «Скобелев» на имя Латынина. Пусть найдет
по дороге врача… Да! Пусть заскочат в Иван Иванович и заберут то,
что лежит у него в подвале. Он поймет…
- Привлечение постороннего к проекту может быть опасно.
Конспирация… - напомнил Попов.
- К черту конспирацию. Вот именно сейчас и к черту… Олег
Анатольевич, исполняйте.
Два года назад на казенной даче Столыпина, что на Аптекарском
острове эсеры взорвали бомбу. За сотню перевалило число
пострадавших, почти три десятка людей погибло на месте. Ранило сына
Петра Аркадьевича, дочь Наталья сделалась калекой. Выздоровление
шло медленно, и сейчас она передвигалась все больше в коляске или с
палочкой.
В 1908 году, в августе собрав денег, погибшим во время
покушения, намеревались открывать памятник на Аптекарской
набережной.
Генерал-майору пришло приглашение, подписанное лично Столыпиным.
Инокентьев расценил приглашение правильно: а именно как приказ. Он
прибыл к месту в указанный час и занял место так, что попасть на
глаза премьер-министру. Тот действительно заметил генерала и кивнул
будто в знак приветствия.