Атосса подкупила лекаря, убедив его сказать Прексаспу, будто у царя небольшое помешательство рассудка и ему нужен покой.
На следующую встречу Атосса отправилась одна.
Но поскольку Прексасп не привык серьезные дела обсуждать с женщиной, даже если это была супруга царя, беседы не получилось. Атосса была скована. Прексасп подозрителен и замкнут.
Атоссе пришлось уговорить Гаумату выслушать очередной доклад Прексаспа. Когда же, немного выждав, она пришла сообщить Прексаспу о самочувствии царя, то выяснила, что Прексасп и Гаумата обсуждают не государственные дела, а делятся впечатлениями о странностях Бардии, который вдруг так сильно изменился. Вернее, больше говорил Прексасп, а Гаумата лишь поддерживал беседу.
Когда Прексасп ушел, Гаумата грубо накричал на Атоссу, возмущаясь, что та появилась некстати и не позволила ему выведать у Прексаспа то, что он хотел.
«Ах, я так беспокоюсь за царя! Ах, он не желает лечиться! Ах! Ах! – передразнил Атоссу Гаумата. – Кому нужны твои показные охи и ахи! Думаешь, Прексасп настолько глуп, что не разберется, когда ты искренна, а когда притворяешься».
Атосса тоже не осталась в долгу, обругав Гаумату последними словами, помянув при этом и Смердиса.
«Все, на что способен твой брат, это лишать невинности наивных глупышек в храме Астарты, – сказала царица. – В постели он бог, зато на троне – ничтожество!»
Услышав раздраженные голоса, в покой заглянул евнух из свиты царицы. Гаумата в тот же миг склонился в низком поклоне перед Атоссой, которая сменила непристойности на фразы хоть и гневные, но не режущие слух, якобы отчитывая Гаумату за какие-то провинности.
Двойная жизнь скоро стала в тягость Атоссе. По сути все государственные дела и заботы лежали на ней и на Гаумате. Они вдвоем опекали Смердиса как маленького ребенка, постоянно следя, чтобы он при посторонних не сказал что-нибудь несуразное, либо не совершил поступок, недостойный царя.
У Атоссы оставалась надежда, что Смердис проявит себя на военном поприще, поскольку оружие и кони были его слабостью. Смердис не раз показывал дворцовым стражникам свою меткость в стрельбе из лука, кидал копье с такой силой, что пробивал насквозь медный щит с сорока шагов. В этом отношении Смердис ничем не отличался от Бардии.
Однако на ежегодном летнем военном смотре случилось непредвиденное.