С определением источника Витькиного «вдохновения» была засада.
На ум ничего не приходило. Ни в лесу, пока по немецким тылам
шатались, ни сейчас. Кроме того, стало известно, что такая тетрадка
не одна. К такому выводу лейтенант пришел исходя из бесед с
представителем особой группы. Капитан ни слова не обмолвился об
них, но череда специфических вопросов и уточнений говорила сама за
себя. Капитан, кстати, очень воспрял, когда узнал, что Чичерин в
совершенстве владеет немецким языком. Посоветовал отдохнуть и
набираться сил. Вскоре всю вышедшую группу эвакуируют в Москву.
Чичерин добрел до пруда. Тут аллея плавно огибала крайний корпус
госпиталя. У открытого служебного входа стояла пара телег, на
которые как раз выносили тела умерших. Лейтенант тяжело вздохнул.
Мысли вернулись к погибшим товарищам. Стало тяжело на душе. Даже
погано.
Добредя до лавочки, Чичерин присел и прикрыл глаза.
Наша задача не умирать за свою родину, а так сражаться с врагом,
чтобы он умирал за свою родину! Так было в тетради написано. И
правильно написано. И Чичерин подумал, что можно фразу дополнить –
а если придется принять смерть, то так, чтоб врагам тошно
стало!
А ведь стало. Витька заряд подорвал. Танку вместе с экипажем
хана. Группа при отходе немецких диверсантов на ноль помножила. И
при прорыве немцы кровавыми слезами умылись.
Местный особист поведал результаты боя – при прорыве группа
уничтожила два противотанковых орудия и до взвода противника. Это
что визуально заметить успели. Еще благодаря группе, были вскрыты
все огневые рубежи и нанесен артиллеристский удар, вследствии
которого потери у немцев приумножились. Так что готовьте, мол,
дырочки на гимнастерках. Награды обязательно последуют.
Дырочек даже готовить не надо. Немцы их много наделали. Ордена –
это хорошо, но в них ли дело?
- Братишка, закурить не найдется?
Чичерин вынырнул из раздумий и повернулся к ранбольному, с
забинтованной от колена до бедра правой ногой и левой рукой. Он
опирался на костыль и с надеждой смотрел на Юрия.
- Не курю, извини, - развел руками он.
- Эх-тыж, незадача… - расстроился ранбольной.
Он тяжело вздохнул и опустился на лавку рядом с Чичериным.
Бережно пристроил раненую ногу, прислонил костыль и протянул
руку.
- Иван Зайцев, - представился он. – Второй стрелковый.