[24] Могилёв – город на Днестре, на
территории нынешней Украины, тогда в Польше.
[25] Куруш, иначе пиастр – крупная
турецкая серебряная монета.
[26] Город в Турции на берегу
Мраморного моря.
[27] Чистая комната в доме.
[28] Увеличенный воспалённый
лимфатический узел.
[29] Сенявин Алексей Наумович
(1722–1797) – русский флотоводец, адмирал.
[30] Сороки – город на Днестре, сейчас
– в Молдавии.
- Дядька Иван! Дядька Иван! – мальчишка, сидевший на лошади без
седла, кричал самозабвенно, словно тетерев на току[1]. И, как эта
птица, совсем не замечал происходящего вокруг.
- Чего орёшь, Митька? – голос Никитина прервал крики наездника
столь неожиданно, что тот на лошади не удержался и упал к ногам
своего скакуна. Лошадка на столь впечатляющее падение отреагировала
очень солидно, чуть отступив в сторону и ласково обфыркав упавшего,
— Ты чего, пострелёнок?
- Дядька Иван! – Митька непонимающе мотал головой, сидя на траве
и никак не мог разглядеть мужчину.
- Так, Митька! Тут я! – Никитин поставил мальчишку на ноги и
заглянул тому в глаза, — Ты, что это, расшибся?
- Дядька Иван! Чума в Пантелеевке!
- Что-о-о-о? – мужчина встряхнул Митьку ещё раз, аккуратно
поставил его на землю и кинулся к жене, которая в окружении детей
собирала картофельную ботву на поле.
- Тата!
- Что ты, Ваня?
- Татушка! Чума в Пантелеевке! Так, я Белоножку заберу, мне к
отцу Лаврентию надо! Ты уж тогда на Сивом сама домой
доберёшься?
- Конечно, милый! Ох, беда-беда! – темнокожая женщина прижала
руки к лицу, — Может, нам самим бежать надо?
- Куда, Татушка? Здесь у нас и дом и хозяйство! Небось, нас
Императрица и Наследник в беде не бросят! У нас в России-то
порядок! Глядишь и не чума в Пантелеевке! Там же Пантюха Гагарин –
дружок мой.
- А что там?
- Вот и узна́ю заодно!
- Ох, беда-беда! – Татта стояла и смотрела, как её муж вскочил
без седла на пасущуюся рядом лошадку и поскакал, поднимая пыль, в
сторону их родной деревни, откуда дорога вела в село Андреевка.
Но в Никитинке его уже ждал сам отец Лаврентий. Получив страшную
весть, он сразу отправился к своему другу и волостному
старосте.
- Отец Лаврентий, что происходит-то?
- Да пока сам не знаю, Ваня! Чёрный флаг в Пантелеевке вывесили.
Я сразу мальчонку туда послал. Он вернулся, говорит, чума точно –
Никифор сказал. Тринадцать человек в четырёх избах… Ертаульным
сообщил и тебе вот… Ертаульные-то небось уже там. Что делать-то,
Вань?