- Так значит, скоро в поход. - оборвал Николай беседу, когда
Паша начал повторяться. - Ну что ж...
-В далекий край товарищ улетает. - Негромко напел капитан. И,
подхватив с кровати гитару, провел пальцами по струнам и продолжил
куплет.
Допел одну песню, начал вторую. Компания окружила запевалу и
принялась нестройно подпевать. А Павел дико оглянулся и рухнул на
подушку, чудом не снеся затылком спинку кровати. Секунда, и он уже
спал.
Пробуждение вышло непростым. Так его не колбасило даже после
жидкости от обледенения... Впрочем, и остальные чувствовали себя не
лучше. Зеленые лица. Мутные глаза. Одно хорошо - никто не помнил,
чем закончился сабантуй. Потому лежали молча и мужественно пытались
перебороть последствия грандиозной пьянки.
Павел мучительно пытался вспомнить, что он вчера говорил, и
словно в тумане начали вырисовываться контуры какого-то рассказа.
Словно он сам был сторонним слушателем. "Вот это да! - сумел
удивиться он. - Герой? Ну ты дал..."
Однако думать дольше не хватило сил. Кое-как умудрился заснуть. А
когда проснулся, день уже клонился к вечеру. Не сумев перебороть
последствия возлияния, соседи выклянчили у кастелянши спирта и
поправляли здоровье.
- Ого, летчик, вставай, проспишь все, - уже оживший танкист
протянул Паше стакан: - На, дерни...
Но тут с кровати поднялся капитан. Он разительно отличался от
помятых и всклокоченных соседей по палате.
- Ему не наливай... Парень сказал, ему на свидание вечером.
Нельзя.
- Это святое, - согласился чернявый старлей. - Завидую.
Он качнулся и прошел к уже разгорающейся компании.
- Не стоит, Паша, - склонился к нему капитан. - Чую, не
стоит.
Павел кивнул и, не имея сил спорить, закрыл глаза. И словно
провалился в сон. И поэтому проспал все, что случилось дальше. Упав
на "старые дрожжи" спиртное разбудило в собутыльниках неожиданную
энергию.
Одно неловко сказанное слово вызвало приступ бешеной ярости.
Миг, и вот уже вся компания сошлась в нешуточной схватке. Драка
была столь скоротечной и стремительной, что дежурный застал только
дикую картину. Двое лежали с разбитыми головами.
Говорливый старлей корчился на полу с торчащим из живота
кухонным ножом, а оставшаяся в живых парочка каталась между
кроватей, завывая и рыча вовсе по-звериному. Они уже разодрали друг
другу лица и теперь норовили вцепиться зубами в горло. Дежурный
замер и, видя, что остановить побоище не в силах, выскочил из
палаты. А когда вернулся с подкреплением, застал только трупы.