В районе восьми часов вечера, когда я после сытного обеда вновь
мучился от голода, в палату заскочила Лариска.
– Витюша, мальчики, – улыбнулась она, – пожалуйте на наш
небольшой сабантуй.
– Нам не положено, Лариса Николаевна, – пробубнил
практикант.
– Если женщина просит, бабье лето её торопить не спеши! –
ответил я с кровати.
Потом встал как сомнамбула, так как тело от полученных побоев
продолжало болеть практически везде, всунул ноги в тапки и пошёл
сабантуить. Витюше ничего не оставалось, как сопровождать меня. В
целом, здоровье моё стремительно улучшалось. Самуил Михайлович,
когда рассматривал новые рентгеновские снимки, очень сильно
удивлялся.
– Кости целы! Зубы целы! Ребра целы! – охал он. – И главное,
гематома в голове рассосалась. Всю войну прошёл, такое чудо впервые
вижу.
– Это советская медицина творит чудеса, – невесело пошутил я, –
одними примочками человека на ноги поставили.
– Нужно будет об этом обязательно написать статью в научный
журнал, – пританцовывал от нетерпения доктор.
– Ваше право, – пожал плечами я. – Только потом не удивляйтесь,
когда где-нибудь в высоких кабинетах скажут, что в лучшем госпитале
страны для качественного лечения лекарств и оборудования не
хватает.
– Н-да, – Самуил Михайлович озадаченно почесал свой затылок.
Это означало, что статье вряд ли быть, что, впрочем, меня
устраивало на сто процентов.
Лариска, как и обещала, выставила на стол бутылочку
азербайджанского портвейна три семёрки.
– Пейте сами и рекомендуйте всем, портвейн семь, семь, семь, –
сказал я, рассматривая жёлтую этикетку бутылки.
Лариска первая прыснула от смеха. Потом я зажал нольсемилитровку
горлышком вниз между колен и несильно постучал по дну бутылки.
Когда пробка вышла примерно наполовину, я руками, к которым уже
стала возвращаться былая сила, вытянул её из горлышка. Затем разлил
содержимое по стеклянным медицинским мензуркам.
– Приятно, когда за столом мужчина, – прокомментировал мои
манипуляции Лариска.
– Ты смотри, отобьёт она у тебя парня, – сказала медсестра
средних лет покрасневшей Марине.
– Ну, хватит вам, тётя Нюра, – психанула Марина и выбежала из
ординаторской.
Лариска с видом победителя, за которым осталось поле сражения,
разложила по тарелкам отваренные клубни картошки с луком. Сначала
мне, потом Витюше, затем всем остальным. Я за минуту проглотил свою
порцию и посмотрел в честные глаза студента-практиканта, который
передвинул мне и свою часть закуски.