– Чтоб через два дня, как штык!
– Ой, какой у нас ты сегодня красивый! – остановилась около меня
Лариска, держа в руках баночки для анализов.
– Спасибо матери с отцом, что вышел статью и лицом, – брякнул я,
перефразировав дорожную песню Высоцкого. – Кстати, а у Марины есть
молодой человек, а то она все одна и одна?
– Сам у неё и спроси, – зло фыркнула Лариска, и грациозно
покачивая бёдрами, быстрым шагом пошла в лабораторию.
Тут из двери, ведущей на лестницу, запнувшись за порог,
грохнулся растяпа – Витюша. Рукопись, отпечатанная на машинке,
веером разлетелась по коридору. Однако студент, каким-то чудом
извернувшись, в правой руке удержал на весу холщовую сумку с чем-то
продолговатым внутри.
– Бутылку коньяка у отца спёр! – довольный своей
изворотливостью, сообщил мне практикант, лёжа на полу.
– Давай сюда, пока это все не превратилось в жидкость для
протирания паркета, – я принял ценный подарок из рук в руки.
Потом поднял листы с напечатанным текстом и просмотрел начало
будущего мирового бестселлера. Ну, что, вполне годная манера
изложения, сочные детали, динамично и легко читается.
– Как? – пританцовывая от нетерпения, спросил Витюша.
– Вот тут вот в боку ещё колет, – я показал место, которое мне
не давало полноценно двигаться.
– Да я не про это! – взвизгнул студент. – Я про книгу!
– Про какую? – я посмотрел на Витюшу, как на идиота, потом
улыбнулся и сказал. – Годится!
Мы ещё немного пообщались с практикантом в моей плате, я
высказал ему несколько мелких замечаний, потом позавтракали и
двинули навстречу судьбе, в редакцию «Пионерской правды». Правда на
первом этаже нам путь преградила бдительная старшая медсестра
Глафира Тихоновна.
– Вы куда? – расставила она руки, как футбольный вратарь.
– Самуил Михайлович распорядился, чтобы я больше гулял, – соврал
я, глядя на женщину честными глазами, – Витюша меня сопровождает,
на всякий случай.
– Дальше Лефортовского парка, чтобы ни ногой! – погрозила нам
Глафира.
– Если вы настаиваете, можем вообще никуда не ходить, – я сел на
свободный стул в коридоре.
– А ну, отставить! – растерялась старшая медсестра. – Если
доктор сказал гулять, значит, марш гулять!
– Только из уважения к вам, – я поцеловал ручку Глафире
Тихоновне.
Витюша же весь бледный и перепуганный еле-еле выдавил из себя
жалкую улыбку и юркнул следом. На улице, минуя Лефортовский парк,
мы двинулись на метро Бауманская.