Хорошо, что обжорная болезнь у меня прошла, на банкете я ел не
больше и не меньше остальных. Вадьке я дал наказ переслать денег
Прохору в Москву. А Наташа меня весь вечер пытала, кто с кем у нас
на базе подрался?
– Посмотри мне в глаза и честно ответь, – в третий раз
потребовала моя подозрительная подруга, – ты точно там ни с кем не
дрался? Точно с тобой всё хорошо? Ну, смотри у меня!
Из-за праздничного стола мы с моей ненаглядной ускользнули
раньше всех. Так как хотелось побыть наедине, ведь уже в четыре
утра мне нужно было как-то добраться до Симферополя, чтобы первым
же самолётом вылететь в Москву.
Только блёклый лунный свет проникал за неплотно задёрнутые шторы
и струился по нашим потным обнажённым телам. Кровать скрипела так
безжалостно громко, что я не выдержал и перенёс матрас с пастельным
бельём прямо на пол. А дальше были только объятья, поцелуи и
аритмичные, то очень быстрые, то совсем медленные шлепки наших тел
друг о друга.
– Скажи честно, – глубоко дыша, в короткий миг передышки,
спросила меня Наташа, – тебе очень нужно ехать в Рим на
Олимпиаду?
– Очень, – я, тоже набираясь сил, откинулся на спину. – Для всех
нас очень нужно победить. Сразу одним махом решим множество
проблем.
– Ну, тогда, хватит отдыхать, – хохотнула она и залезла на меня
сверху, – перед соревнованиями лишних тренировок не бывает.
И мы вновь слились в долгом поцелуе, который мне продолжал ещё
долго сниться в самолёте рейсом Симферополь-Москва.
25 августа 1960 года открытие семнадцатых Олимпийских игр, я,
как и все другие члены сборной встречали в подтрибунном помещении
Олимпийского стадиона в Риме. Ждали специальной отмашки, когда
нашей колонне наступит момент пройти круг почёта по стадиону.
Прилетели же мы в вечный город за неделю до стартов. Кстати, в
день вылета в команде появилось ещё двое новых членов. Это –
спортивный врач Олег Маркович Белаковский, который работал больше с
футболистами и хоккеистами армейских команд. Но, так как футболисты
пролетели мимо Олимпиады, Олег Маркович, по совету маршала Гречко,
временно, на полторы декады влился в наш дружный коллектив. И
второй – товарищ Шлёпов, кандидат наук по штыковому бою. Зачем нам,
баскетболистам, штыковик догадывались все, но вслух никто старался
этого не произносить. Сразу же по прилете в Рим, в автобусе Шлёпов
стал давать подробные инструкции нашего поведения вне спортивных
площадок.