Даже те, кого постоянно обижали,
нисколько мне не сочувствовали. Мне кажется, в тот момент они
радовались, что не только их сломали, а вот и еще одного
новенького. И что на одного сломленного в комнате станет больше. Им
меньше будет перепадать оплеух и затрещин.
Напоследок Бобков сказал, мол, живи
до завтра, а завтра он повторит экзекуцию. Будет бить теперь меня
постоянно, чтобы не расслаблялся. В завершение он огласил список
того, что я должен буду делать. Типа носить для него вареные яйца,
масло с хлебом. А когда выдадут новую одежду, я должен буду ее
сначала принести ему. Он будет решать, что мне оставить.
Конечно же, у меня отобрали все
ценные вещи, которые я взял из дома. Вместе с почти новой одеждой
ушли диски с играми, планшет, смартфон и даже сумка, в которой они
находились. Оставили только то, что было надето на мне, и зубную
щетку, которую специально сломали.
Весь тот вечер я сидел и боялся. Меня
охватил невероятный ужас перед будущим. Терпеть подобное снова и
снова я просто не мог. Для меня было лучше сдохнуть, чем продолжать
быть ничтожеством, над которым будут постоянно издеваться.
Наступил отбой, в комнате выключили
свет, а я продолжал себя изводить мыслями о том, что могу сделать.
Вот тогда все и свершилось. Я сломал свой барьер. Покончить с ним –
вот единственный выход, какой был мною найден. Мне было плевать,
что будет потом и каким станет наказание. Я просто не мог
позволить, чтобы какая-то мразь избивала меня, унижала и ловила от
этого кайф, превращая мою жизнь в ад.
Дождавшись, пока все уснут, я тихо
снял с изголовья дужку, перелез с кровати в инвалидное кресло и
подкатил к спящему Бобкову. Стоило увидеть его безмятежное спящее
лицо, освещенное тусклым светом уличного фонаря, я остановился. Во
мне начало трепыхаться все то хорошее, что было. Оно кричало,
взывало к совести, обращалось к милосердию. Скорее всего, я бы не
решился совершить задуманное. Посидел бы, помялся в кресле около
него и покатил обратно к своей кровати. Но Бобков проснулся и
уставился на меня широко раскрытыми глазами. Он понял, зачем я
около него. Ни на грамм не сомневаюсь в этом. Он не заорал и не
вскочил лишь потому, что до смерти перепугался.
В этот момент я все понял. Хватило
всего лишь секунды или около того. Если я сейчас отступлю –
проиграю. Проиграю в пух и прах. Сам стану помощником для
собственного уничтожения в последующем. Мрази, подобные Бобкову,
пользуются тем, что мы не можем переступить через себя. Не можем
сломать свой барьер. Как дураки, вспоминаем о добре, милосердии и
прочей ху*не. Это наша слабость. Мразь должна быть наказана за свои
поступки. Только тогда добро возьмет верх, а зло проиграет.