Отец стремительно покидает дом
первым. Дворецкий еле успевает вовремя распахнуть перед ним дверь.
За отцом дом покидают мачеха и старшая сестра.
Амалия задерживается и с улыбкой мне
подмигивает.
– Пожелай мне удачи. Мне давно пора
найти себе достойного мужа. А там будет столько мальчиков! – с
воодушевлением восклицает она.
– Мужа? А тебе не рановато? –
удивляюсь я.
– Да ну тебя. Ничего ты не понимаешь!
– Сестра целует меня в щеку и напоследок говорит: – Зря ты не
едешь, потом пожалеешь, – и убегает за остальными.
Благодаря памяти Андрея приходит
понимание – это в моем мире женятся кто когда и на ком хочет, а
здесь царят старые порядки. У высокородных в особенности. В
пятнадцать-шестнадцать почти все обручены. Сама свадьба происходит
спустя годы.
Андрей тоже обручен. Его будущая жена
одноклассница Екатерина Волгина. Не так давно, когда отец спросил,
на ком Андрей хочет жениться, он ответил, что выбрал бы ее, но та
вряд ли согласится. Отец рассмеялся и заявил, что никуда она не
денется. Спустя полгода они обручились. Всеми договоренностями
занимались родители.
Церемония получилась не особо
приятной. Катерина, самая красивая девушка лицея, вообще не
смотрела на Андрея. А позже делала вид, что между ними ничего не
случилось. Они ни до этого, ни после даже ни разу не
разговаривали!
Андрею помолвка вышла боком. Именно
после нее к нему стал цепляться и вызывать на дуэли Игнат Тарасов.
А отказаться нельзя. Иначе в глазах окружающих позор и падение.
Интересно, а что будет, если Андрей,
вызвав на дуэль Тарасова, не явится?
Мысленно отмахиваюсь.
Плевать.
С такими-то открывшимися
возможностями мне совершенно безразличны любые трудности. С
Тарасовым я обязательно разберусь. Но позже.
Пожилой усатый дворецкий Антон
Вениаминович закрывает за Амалией дверь и, осуждающе взглянув на
меня, уходит по своим делам.
Он дальний родственник семьи. Открыть
и закрыть двери вовсе не его прямые обязанности. Антон Вениаминович
проделывает это в знак уважения к главе семьи. В доме он занимается
всеми хозяйственными вопросами и прислугой.
Я направляюсь обратно к себе в
комнату. В холле остается дородная Прасковья, разодетая, как
полагается гувернантке, в белый передник и смешной чепчик. Все это
время она держалась поодаль. Женщина кидается за мной на лестницу,
пыхтя от избыточной массы.