– Андрюша, нельзя так. Машенька бы не
одобрила. При вашем-то положении вы обязательно должны выходить в
свет. Да и день-то какой. Выпускной – он единственный в жизни!
Прасковью позвала в дом еще мать
Андрея. Они с детства были знакомы. Сначала женщина была его няней,
потом отец оставил ее в доме в качестве гувернантки. Наверное, в
большей степени в память о первой жене. С тех пор у Прасковьи и
Андрея сохранились близкие отношения. Но женщина не злоупотребляла,
всегда поучала парня с глазу на глаз и на «вы».
– Мне бы камин потушить, – вместо
ответа перевожу я тему.
– Опять на огонь смотрели? Не хорошо
это. Не к добру часто смотреть на огонь.
Прасковья, охая, начинает спускаться,
а я дальше поднимаюсь по лестнице.
Андрей любил разводить в камине
огонь. Он его успокаивал. Вот и сегодня, готовясь к дуэли с
Тарасовым, парень таким образом пытался угомонить разыгравшиеся
нервы.
Память не открыла ни одного случая,
когда через огонь Андрей общался с умершей матерью, но я точно
знал, в эти минуты она была где-то рядом.
Из кармана пиджака слева раздался
одиночный сигнал, и почувствовалась вибрация. Сунув руку, я нашел
вполне современный по меркам моего мира смартфон.
Сообщение пришло от приятеля
Андрея.
«Иван Карлицкий: Где тебя носит? Все
собрались. Уже начали разливать шампанское»
Ничего не ответив, я вернул смартфон
в карман и вошел в комнату.
Сначала письменный стол. Вытащив из
верхнего отделения ноутбук, я двинулся к дивану в нетерпении
побольше узнать об этом мире.
– Зря вы, Андрей, смотрите на огонь.
Я же говорила, к непосвященному огнем родные не приходят. Ни вы не
услышите Машу, ни она вас. Только тоску себе нагоняете, – войдя в
комнату и начав из кувшина заливать водой горящие угли,
пробормотала Прасковья.
Упоминания о посвящении огнем
открывают у меня новые воспоминания.
Мария, как и вся ее семья, была
язычницей. Они поклонялись огню. После рождения ребенка проводился
особый ритуал. Младенца проносили через горящее пламя – посвящали в
стихию огня.
Прасковья рассказывала Андрею, что
мать очень хотела приобщить сына к язычеству, но отец был
категорически против. Тем не менее, Мария намеревалась втайне
провести с ним обряд, но не успела. Она погибла спустя неделю после
родов сына.
Закончив с камином, Прасковья
спросила, когда подать ужин. Я ответил, что через час, и она
ушла.