– Миленка, солнце, ты уверена, что
за твою протеже можно выручить хоть рубль? – притворно удивился хозяин. – На
вид, она ровесница пещерных людей.
– Макс, не начинай, уж кто-кто, а я
прекрасно знаю, на что способны мои люди.
– Ведьма сморщила носик, но старухе, которую выставила вперед, велела
исчезнуть. Что та и сделала, прячась за спинами присутствующих. – Но раз ты
настаиваешь, так и быть, пятьсот тысяч. И ни монетой больше.
Колдуны занервничали, но
противиться не посмели. Игра игрой, но стащить у Миленки добычу решался не
каждый.
– Пятьсот тысяч – раз, – отсчитывал
Хозяин. – Пятьсот тысяч – два. Неужели больше никто не хочет провести три часа
с непревзойденной Паулиной?
Вновь пауза, вновь все замолкли, и
только тяжелое дыхание Сержа разрывало нереальную тишину. Его ярость я ощущала
на языке, она была горька и хмельна.
– Пятьсот пятьдесят и три молодых
раба. Женщина остается со мной до утра.
Я вздрогнула. Этот голос был мне
знаком не понаслышке, он грубый, жесткий, как и его обладатель. Впрочем, все
здесь знакомы с Воротаевым, если не лично, то с чужих слов. И знали, этот
колдун способен на многое. Наслать неизлечимую болезнь, шантажировать жизнью
родного, мучить, продать, как ненужную вещь, убить – это лишь малый список
того, на что готов пойти Воротаев ради достижения цели. И сейчас его цель – я.
Появление Воротаева было
неожиданностью. Для всех. Оно же стало той самой последней каплей, что прорвало
плотину терпения. Ведь и Сережа понял, что может сделать со мной этот колдун.
Чужая ярость окатила меня горячей волной, заставила волоски на руках встать
дыбом. Я услышала звук разбиваемого стекла, мат, стук каблуков по полу.
Сережка, глупый, остановись! Не
надо!
– Сволочи! – шипел он, задвигая
меня за спину. – Одно движение, и я распотрошу любого!
У Сержа в руке розочка из бутылки.
Смертельный цветок для человека, но разве он мог остановить колдуна? Разве он
мог остановить Хозяина? Любого из тех, кто не сводил с мальчишки цепкого
взгляда? Нет.
– У тебя ровно десять секунд на
подумать. – Юрьев сделал шаг навстречу, острие уткнулось ему в живот, еще
движение, и белоснежная сорочка окрасится красным. – И, возможно, я даже пощажу
тебя.
Ложь. Пощады не будет. Все слова
лишь игра. Он хотел, чтобы зарвавшийся человек нарушил правила, так и
произошло.