Но тут любое общение ему стало словно бы в тягость, он уехал из
квартиры на общую семейную дачу, в город приезжал редко, а к себе
домой не показывался совсем. Говорить об этом даже с сыном он не
хотел, только вздохнул как-то раз:
— Тяжело.
Но больше ничего не добавил.
Кате было его ужасно жаль, но как помочь, она не представляла.
Тем более, ей самой при мысли о бабушке все время хотелось плакать.
А при мысли о будущем становилось почему-то холодно и страшно. Катя
не могла отделаться от чувства, что за этим последуют и другие
несчастья. Как говорится, пришла беда — отворяй ворота.
Мама. Дети. За следующие несколько недель у Кати появилась
немаленькая коллекция кошмаров обо всем, что могло бы пойти не так.
Однако в реальности ничего подобного не случилось. Маринка с
Максимкой родились быстро и легко, и это как будто задало тон
первому году с лишним в их жизни: они с самого начала хорошо спали,
хорошо ели, развивались так, что хоть в учебник вставляй, и вообще
были очень спокойными жизнерадостными детьми.
Мама даже как-то в шутку сказала Кате:
— Если бы я знала, что во второй раз все окажется так просто,
они бы уже заканчивали школу.
Катя только улыбнулась. Если б ее сестра и брат родились на
шестнадцать лет раньше, это была бы, конечно, совсем другая
история. Но теперь, когда она уже знала и любила этих Маринку и
Максимку, было почти неприятно думать о таком. Ведь она бы ни на
что их не променяла.
Да и родители, Катя могла с уверенностью это сказать, тоже.
Рядом с двойняшками они сами казались моложе, чем Катя их помнила
за всю свою сознательную жизнь. Хотя мама, конечно, все еще
восстанавливалась и уставала заметно быстрее, чем раньше.
Так что и папа, и Катя, и остальные помогали ей, как только
могли. Дедушка Паша с детьми тоже как-то оттаял, и уговорил
невестку перевезти их на дачу, как только началась весна. Туда же
потянулись и все домашние, причем папа и Катя быстро наловчились
ездить оттуда в город — один на работу, а вторая в академию.
Месяцы летели быстро. Двойняшки росли, казалось, еще быстрее. На
зиму их снова вернули в городскую квартиру, чему они были поначалу
не очень-то рады, а с наступлением новой весны — опять на дачу.
Катя с удовольствием поехала бы тоже, но теперь не могла уже
позволить себе тратить столько времени на дорогу. На первой
серьезной — на полный день — работе, которую ей удалось найти,
условия были так себе: рабочий день длился десять часов, если
везло, а если нет — дольше. Причем менять никто ничего не
собирался, наоборот, делалось только хуже и хуже, и Катя, которая
еще до конца испытательного срока огребла больше рекламного
графического дизайна в своей жизни, чем когда-либо могла захотеть,
чувствовала, как желание сбежать оттуда нарастает буквально с
каждой неделей.